Я сразу догадался, что это может быть.
— Круголёт?
Василиса кивнула. Она стала брать лоскуты за края и двигать их попеременно сначала по часовой стрелке, потом против и, останавливаясь, разглядывала рисунки. Навка стояла рядом, склонившись над Круголётом, и время от времени подсказывала, куда двигать лоскуты. Я не понимал значения рун, и только прислушивался к тихим переговорам Василисы и старухи Костромы.
Это таинство продолжалось около получаса и, судя по нахмуренному лбу Василисы, ни к чему не привело. Руны не складывались. Дворецкий принёс кофейник, разлил кофе по чашечкам, но к ним никто не притронулся. Навка села за клавесин, и по библиотеке разнеслись резкие толчковые звуки, постепенно сложившиеся в иллюзию сказочного действа. Я прислушался, это был танец маленьких лебедей. Мастерство исполнительницы было настолько ярким, что я начал водить плечами и притоптывать ботинками в такт мелодии.
— Чего расплясался? — нахмурилась Василиса.
— Да так, музыка хорошая.
— Не о том думаешь.
— А чего тут думать? Если Круголёт не может найти Фархунда, значит, он ушёл в коридоры. Где здесь ближайший вход?
Это вырвалось из меня непроизвольно, у меня даже мысли на эту тему не складывались.
А это, мой друг, уже иной уровень мышления. Поздравляю, растёшь.
Проницательность: 14 + 10 = 24.
Музыка оборвалась на полуноте, и навка посмотрела на меня как на… не как на гения, нет, но что-то уважительное в её взоре промелькнуло, а Василиса закусила губёнку, типа, могла и сама догадаться.
Глава двадцать первая,
о бесконечной бесконечности
Ближайший вход в Бесконечные коридоры оказался у меня под носом. Василиса подошла к камину, повела руками и огонь растаял. Я заглянул внутрь топки — где-то там, в тёмной глубине угадывались очертания тоннеля. Узковато для человека с моим ростом и плечами, хоть при желании пролезть можно, значит, Фархунд тем более мог пролезть. Я сунулся вперёд, но Василиса удержала меня.
— Куда ты? Не торопись.
— А чего ждать? У него и так форы часов двенадцать.
— В Бесконечные коридоры идти без подготовки нельзя, — сказала навка. — Опасно.
— Да ладно, — отмахнулся я. — Были мы в них с жабоидом. Коридор как коридор.
— Вы были в Малой части, в ней и ребёнок не заблудится, — назидательным тоном заговорила тётка Кострома. — Фархунд не ребёнок, он в Заповедную часть пойдёт, там есть, где спрятаться, и есть, чего бояться. Без подготовки нельзя.
Рано или поздно наступит такое время, когда я буду учить всех, что делать, и все будут меня слушаться, а пока слушаться приходилось мне. Я принял из рук дворецкого чашечку остывшего кофе и вернулся к креслу.
— Хорошо, подготавливайте.
Василиса сразу начала распоряжаться.
— В коридоры пойдут Дима и Игнатиус…
Кто бы сомневался! Я кинул косой взгляд на жабоида, проверить, как он отреагировал — он никак не отреагировал. Сидел всё так же надувшись, пыхтел. Если в коридорах и в самом деле небезопасно, как утверждает навка, то как бы не подставил меня многоуважаемый Дмитрий Анатольевич. И оправдаться ему потом труда не составит, дескать, тупой новик не в ту дверь сунулся, а ведь я предупреждал…
— Мы с нянюшкой, — продолжала Василиса, — здесь будем ждать. Если у Фархунда своей норы в коридорах нет, долго он в них не просидит, выйдет, и мы его сразу по Круголёту найдём. Так что два дня вам на поиски — и назад.
— Два дня? — удивился я. — Что там делать два дня?
— Пироги есть, — пробурчал жабоид.
— Игнатиус, коридоры — это не подземная парковка, их за полчаса не обойдёшь. Малая часть имеет десятки квадратных километров территорий, а Заповедная вообще не исследована. Что кроется в её проходах и залах, не знают даже независимые копатели, — Василиса изобразила на лице ужас. — Там обитают жуткие монстры, блуждающие волшебники, азбиты, отверженные.
— Что за азбиты? — уловил я новое слово.
Василиса застопорилась, подпёрла пальчиком подбородок, но вопрос был задан, и нужно было отвечать.
— Это те, кого забрал азбикум.
Понятно, те, в кого я скоро обращусь. Или превращусь. Интересно будет посмотреть на своё будущее.
Василиса разгадала мои мысли.
— Игнатиус, это случится не скоро.
— Насколько не скоро?
— В твоём случае, пройдёт не менее года.
— А через год? Всё?
— Бывает и дольше: два года, даже три. Но ты должен понимать, что даже после этого ты не умрёшь, ты просто станешь другим. Не таким как… сейчас. Иным.
Меня охватило раздражение. Зачем она обо всём этом мне напомнила? Нельзя разве как-то осторожней, тактичнее? Я и так живу в предвкушении будущего безумства, а она как будто специально мне уксус на рану льёт.
— Иным? Вот как? А если я не хочу быть иным? А если я хочу оставаться самим собой, Игнатиусом Лаврентьевичем Кругловым? Если мне нравится быть таким, какой я есть? Ты говоришь так, как будто в этом нет ничего особенного, как будто это нормально. Но это не нормально. Не нормально! Как тебе вообще пришла в голову мысль призвать меня в Мир, понимая, что я превращусь в безумца, стану азбикумом!
— Азбитом. Это не мне пришла. Я не хотела тебя призывать, — Василиса глянула на жабоида. — Я говорила, что ты не готов. Но раз уж тебя призвали, то нет смысла разбрасываться ценным материалом.
Замечательно, теперь я ещё и ценный материал. Вот и проговорилась, голубушка, теперь ясненько, за кого ты меня принимаешь. Цинизм зашкаливает!
— А можно вернуть всё назад? — без особой надежды на положительный ответ спросил я.
— Увы, процесс запущен, — лицо Василисы стало кислее клюквы. — Хочешь ты того или нет, но азбикум уже в тебе.
Я вспомнил красную таблетку аспирина. Жабоид, сволочь, это он запустил мой процесс чуткости, это он мой убийца. И после этого он ещё смеет обижаться?
— Дмитрий Анатольевич, — повернулся я к лешачонку, — ну и сука же ты.
Продолжаешь расти. Молодец! Я в тебе не ошиблась.
Проницательность: 24 + 3 = 27.
Репутация: -16 + -3 = -19.
Не ругайся. Хотя бы вслух.
Жабоид втянул голову в плечи. Дать бы ему по этой голове! Самое бесполезное место в его организме.
— А девелопер не поможет?
— Девелопер? — переспросила Василиса. — Ты имеешь ввиду Единую Коммуникативную Систему?
— Кое-кто сказал мне, что это называется девелопером.
— Можно и так, но вообще мы говорим «Мирра». Нет, она не поможет.
