После таинства святого причастия и всех необходимых слов Патриарх вернулся на свой трон, и Джон опустился перед ним на колени. Наступил ключевой момент церемонии. Джон вложил руки в ладони Патриарха, который негромко произнес:
– Обещаешь ли ты мне и моим преемникам почитание и послушание?
Джон колебался. Если он согласится, то станет человеком Патриарха, как прежде был человеком Юсуфа, а еще раньше Рено. Он сглотнул.
– Обещаю, – громко ответил он.
– Каноник церкви Гроба Господня, ты обещаешь вести целомудренный образ жизни, полностью посвятить себя служению Богу и отказаться от всех своих владений?
– Обещаю.
Патриарх, продолжавший держать руки Джона в своих ладонях, наклонился вперед и поцеловал будущего каноника в правую щеку.
– Да пребудет с тобой милость Господа.
– Аминь.
– Мой дорогой сын, помни об обете, который ты принял, и бремени, что теперь лежит на твоих плечах. Старайся вести праведную жизнь, чтобы радовать всемогущего Господа и обрести его милость. И пусть тебе будет дарована Его доброта.
Патриарх отпустил руки Джона, который встал и вернулся на свое место уже полноправным каноником. Годы назад он прибыл в Святую землю, чтобы найти прощение, и теперь его жизнь принадлежала Богу.
* * *
Джон сидел в канцелярии, небольшой комнате, в которой почти все место занимал дубовый стол, заваленный свитками. Он развернул один из них, оказалось, что это список налогов, полученных от города Рамла.
Отслеживание платежей и земельных владений было не таким интересным делом, как обучение принца Балдуина. Он взял перо испачканными чернилами пальцами и, обмакнув, принялся вносить числа из свитка в оплетенный кожей журнал. Вскоре Джон услышал стук сандалий по каменному полу, оторвался от книги и увидел Вильгельма.
Джон изогнул бровь.
– Я думал, вы с Балдуином, – сказал он.
– Меня призвали на аудиенцию к королю. Принца будешь учить ты.
– Владению мечом? – спросил Джон.
Вильгельм покачал головой.
– Нет, арабскому.
Джон нашел принца Балдуина в его покоях, где тот играл с двумя деревянными фигурками под пристальным наблюдением няни. Принцу исполнилось три года, столько же, сколько сыну Джона, когда он в последний раз его видел. Как и Убада, принц был красивым ребенком с полными щеками и прямыми волосами цвета темного песка, только с зелеными глазами, а не карими, как у Убады. И, хотя он был еще совсем ребенком, принц уже показал, что он умный мальчик. Джон проводил с ним несколько часов в день, и мальчик осваивал арабский язык с поразительной быстротой.
– Пришло время для урока принца, – сказал Джон. Няня ушла, и Джон уселся на пол напротив Балдуина. – Сегодня у нас арабский. Начнем с того, что проверим, как много ты запомнил. Меч.
– Сайф, – ответил принц на арабском.
– Хорошо! – кивнул Джон. – Лампа.
– Чираг, – сказал Балдуин.
– Очень хорошо! – Но ребенок уже перестал обращать на него внимание.
Из открытого окна донесся стук копыт, Балдуин подбежал к нему, и Джону пришлось встать, чтобы выглянуть на мощеный внутренний дворик. Четыре рыцаря в доспехах спрыгивали со своих скакунов. С ними прибыл смуглый мужчина в белом халате.
– Сарацин? – спросил Балдуин.
Мусульманам было запрещено появляться в городе, и, возможно, принц впервые видел сарацина.
Джон кивнул. Он смотрел во двор до тех пор, пока мужчины не вошли во дворец, а потом вернулся на прежнее место на полу.
– Иди сюда, принц. Мы продолжим занятие.
Балдуин скрестил руки на груди.
– Нет! – заявил он.
– Сядь! – резко сказал Джон; Балдуин расплакался, и его ангельское лицо превратилось в уродливую маску страдания. – Прекрати. Мужчины не плачут, – выругал его Джон, но стало только хуже. Балдуин принялся выть. Чтобы хоть как-то отвлечь ребенка, Джон снял с шеи золотой крест и положил перед ним на пол. – Посмотри, какое красивое золото. – Мальчик тут же успокоился.
Он потянулся к кресту, не сводя взгляда с двери.
– Добрый день, юный принц.
Джон обернулся и увидел женщину, стоявшую в дверном проеме. Она была ровесницей Джона. Туника плотно обтягивала талию, подчеркивая великолепную фигуру. Судя по кольцам, украшавшим пальцы, и тщательно подобранной белой тунике, щедро расшитой золотой нитью, она была важной леди, однако Джон никогда не видел ее при дворе.
– Госпожа, – сказал он, возвращая крест на шею.
Женщина вошла в комнату и сняла вуаль. У нее оказалось приятное овальное лицо, зеленые глаза и полные губы. Прядь волос цвета спелой пшеницы выскользнула из-под головного убора и локонами упала на грудь. Она не сводила глаз с Балдуина, но заметила взгляд Джона и улыбнулась, и он отметил, что у нее ровные белые зубы.
– Мы не встречались, святой отец, – сказала леди на французском с акцентом человека, выросшего в Святой земле. – Вы недавно при дворе?
– Да, госпожа. Меня зовут Джон из Тейтвика, я каноник церкви Гроба Господня и секретарь ректора Вильгельма, – с поклоном сказал Джон.
– Тейтвик? – переспросила леди, приподняв тонкую бровь. – Так вы англичанин? Но как вы оказались при королевском дворе, да еще в компании с сыном короля?
– Амори поручил мне учить мальчика арабскому и обычаям сарацин, – ответил Джон.
Леди лукаво улыбнулась.
– Вы ответили лишь на половину моего вопроса, Джон из Тейтвика. Не имеет значения. Я уверена, что у вас есть на то причины.
Она снова перевела взгляд на Балдуина, который отошел в сторону и вернулся к игре, а Джону внезапно показалось, что он перестал существовать. Женщина прошла мимо него, подобрала длинную тунику одной рукой и села перед мальчиком. Он не обращал на нее внимания, продолжая двигать фигурки рыцаря и мамлюка, вырезанные из дерева.
– Ты узнаешь меня, Балдуин? – спросила она. Принц не поднял головы от игрушек. – Это рыцарь? Быть может, твой отец? – В ответ Балдуин повернулся к леди спиной.
– Я сожалею, – сказал ей Джон. – Он иногда смущается рядом с незнакомыми людьми.
Джон солгал. Балдуин был общительным ребенком, любопытным и щедрым на улыбки. Джон никогда не видел, чтобы мальчик так себя вел.
– Ему предстоит с этим справиться. – Незнакомка встала и направилась в сторону Джона. – В конце концов, он станет королем. – На мгновение она показалась Джону несчастной, когда поджала губы, и в уголках рта появились морщины. Но потом они исчезли. – Скажи мне, Джон, что ты думаешь о короле Амори?
– Он хороший человек, – ответил Джон.
– Да, старается им быть, – сказала леди.
