Джон вылез из шахты, прокрался к двери часовни и выглянул из-за угла. На полу распростерлось несколько сотен человек, все спиной к нему.
– О, Аллах, прости меня, смилуйся надо мной, – бормотали они, сидя на коленях.
Джон заметил седую голову Каракуша в переднем ряду. Рядом с ним был Юсуф. Джон отпрянул назад, сердце отчаянно колотилось у него в груди. Он нашел путь в город.
Он вернулся назад и сумел поставить плиту на прежнее место так, что осталась лишь небольшая щель. Потом спустился вниз и прислонился к алтарю, в голове у него метались самые разные мысли. Долг диктовал, что он обязан рассказать о своей находке Амори. Отец Джона объяснил ему, что без чести человек не более чем животное. А как же дружба? Джон повернулся и опустился на колени перед алтарем, двумя руками сжимая крест на груди.
– Направь меня, Господи.
Он склонил голову и закрыл глаза, но так и не ощутил божественного озарения. Он открыл глаза. Меч, который Джон уронил, лежал рядом, и он решил, что это знак.
Джон взял меч, снова забрался на верхнюю часть алтаря и при помощи клинка принялся расшатывать камни в кладке. На пол упал один, другой, сверху посыпалась земля. Джон услышал скрежет и успел спрыгнуть с алтаря в сторону, когда вниз обрушилось сразу несколько камней. Комната наполнилась пылью, и стало совсем темно. Теперь никто не сможет проникнуть наверх этим путем.
Однако удовлетворение Джона быстро исчезло. Он дал клятву служить Амори, но предал его. Он клятвопреступник, прав Ираклий. Джона охватил стыд, который быстро превратился в страх. Он не мог разглядеть даже собственные руки, его трясло от холода. Он понял, что ему придется искать обратную дорогу в темноте. Спотыкаясь, он спустился по лестнице в воду и, вытянув перед собой руки, побрел обратно. Джон чувствовал прикосновения плававших вокруг костей, прошел через три комнаты и увидел впереди свет. Постепенно свет становился ярче. Джон ускорил шаг и облегченно выдохнул, когда увидел веревку.
– Кто здесь? – послышался сверху голос.
Джон посмотрел вверх и увидел смотревшего на него Аденота.
– Это я, – ответил Джон. – Вытаскивайте меня.
Джон завязал веревку на поясе и стиснул ее дрожавшими руками. Аденот и Джалаал вытащили мокрого Джона наверх, и некоторое время он просто лежал на каменных ступенях.
– Что тебе удалось узнать? – спросил Джалаал.
– Н-ничего, – стуча зубами, ответил Джон. – Еще один т-тупик, – добавил он на языке франков.
Аденот помог ему подняться на ноги.
– Пойдем, – сказал он. – Я ни за что больше сюда не вернусь.
Они поспешно поднялись наверх и выползли наружу. Оказалось, что Амори и Шавар их уже ждут у входа.
– Вы что-то нашли? – спросил король.
– Ничего, кроме костей, – ответил Аденот.
– Вы уверены? – настаивал Шавар. – Ничего?
– Мы обследовали каждый дюйм, визирь, – ответил Джалаал.
Джон посмотрел Амори в глаза.
– Это дьявольское место, сир. Нужно завалить его камнями и забыть о нем.
– Клянусь черной бородой д-дьявола, – выругался король.
– Еще не все потеряно, – заявил Шавар. – Я вступил в переговоры с Ширкухом.
Брови Амори поползли вверх, но он ничего не ответил.
Шавар показал лист бумаги.
– Вот на какие условия он согласился. Ширкух покинет Египет, если вы уйдете.
Амори подергал себя за бороду, а потом покачал головой.
– Нет, – заявил он. – Еще несколько дней не приведут к тому, что из-за Египта я потеряю Иерусалим, но я не оставлю Александрию без боя. В городе совсем мало защитников, и они голодают. Мы можем его взять. И тогда Ширкух будет вынужден уйти – на моих условиях. Ты будешь сражаться рядом со мной, визирь?
Шавар ухмыльнулся, как кот.
– Жителям Александрии необходимо преподать урок. Мои люди присоединятся к вашим, король Амори.
* * *
Юсуф стоял над южными воротами Александрии и смотрел на вражескую армию, передние шеренги которой уже появились в свете раннего утра. Египетские солдаты заняли позиции с южной стороны; на равнине перед ним сосредоточилась армия франков. Тысячи пехотинцев образовали дугу, зеркально отображающую городскую стену. За пехотой стоял ряд лучников. В центре шеренги находился огромный боевой таран, построенный из древесных стволов, скрепленных металлическими лентами, и усиленный мощным стальным наконечником. Бронзовые колеса помогали удерживать вес тарана, плотники сколотили крышу, чтобы защитить тех, кто будет его катить. Рыцари франков сидели на своих лошадях, готовые ворваться в город, как только таран разобьет ворота. Юсуф заметил флаг Амори среди штандартов других рыцарей, развевавшихся на сыром ветру, дувшем со стороны Средиземного моря.
Раздался пронзительный сигнал горна, и тысячи солдат пехоты франков с боевым кличем устремились вперед.
– За Христа! За королевство!
Юсуф повернулся к дюжине мамлюков, собравшихся над воротами. Их лица, красные от огня, мерцавшего под котлом с горячим песком, были изможденными, но полными решимости – лучшие воины Юсуфа, как Аль-Маштуб, остававшиеся рядом с ним в течение многих лет. Он поставил их здесь, возле ворот, где сражение будет самым яростным, и пожалел, что рядом нет Каракуша и его брата Селима, но Каракуш защищал западную стену, а Селим восточную. Под командой каждого было три сотни мамлюков. Таким образом, в распоряжении Юсуфа осталось четыреста обученных воинов и пять сотен горожан – им предстояло оборонять стену протяженностью почти в милю, пытаясь остановить армию из тысяч солдат.
Юсуф обратился к своим людям, стараясь перекричать боевой клич франков.
– Против нас много врагов! Но Аллах даст нам силу. Сражайтесь, как львы! Сражайтесь до смерти! Сражайтесь за Аллаха!
– За Аллаха! За Аллаха! – подхватили клич Юсуфа его воины.
Они подняли щиты и смолкли. Юсуф повернулся и увидел, что франки остановились в двухстах ярдах от стены. Их лучники выпустили в защитников тучу стрел, Юсуф поднял щит и присел за бастионом еще до того, как они начали с шипением падать вниз. По большей части они ударяли в стену или перелетали через нее, но Юсуф услышал крики боли – некоторые нашли свои жертвы. Рядом с ним застонал от боли Аль-Маштуб, Юсуф повернулся и увидел, что из его левого плеча торчит стрела.
– Поберегите дыхание, господин, – сказал Аль-Маштуб прежде, чем Юсуф успел открыть рот, и переломил древко стрелы. – Я никуда не уйду.
Его последние слова перекрыл рев франков. Пехота бросилась вперед. Подняв над головой щиты, они несли лестницы – по четыре человека с каждой стороны.
– Лучники! – крикнул Юсуф, выпрямляясь и не обращая внимания на падавшие вокруг стрелы. – Лучники! – снова закричал он, поднимая на ноги сидевшего рядом на корточках мамлюка. – Начинаем стрелять!
