Когда мы в молчании пребываем, тогда враг-диавол ничего не успевает относительно к потаённому сердца человеку: сие же должно разуметь о молчании в разуме.
Проходящий таковый подвиг должен всё упование своё возложить на Господа Бога, по учению Апостола: Всю печаль вашу возверзите Нан, яко Той печётся о вас (1 Пётр. 5, 7). Оный должен быть постоянен в сем подвиге, последуя в сем случае примеру св. Иоанна, молчальника и пустынника (Четьи Минеи, декабря 3, в житии его), который в прохождении пути сего утверждался сими Божественными словами: Не имам Тебе оставити, ниже имам от Тебе отступити (Евр. 13, 5).
Ежели не всегда можно пребывать в уединении и молчании, живя в монастыре и занимаясь возложенными от настоятеля послушаниями; то хотя некоторое время, остающееся от послушания, должно посвящать на уединение и молчание, и за сие малое не оставит Господь Бог ниспослать на тебя богатую Свою милость.
От уединения и молчания рождается умиление и кротость; действие сей последней в сердце человеческом можно уподобить тихой воде Силоамской, которая течёт без шума и звука, как говорит о ней пророк Исаия: Воды Силоамли текущая тисе (8,6).
Пребывание в келье в молчании, упражнении, молитве и поучении день и нощь закону Божию делает человека благочестивым: ибо, по словам свв. отцов, келья инока есть пещь Вавилонская, в нейже трие отроцы Сына Божия обретоша (Доброт., ч. 3, Пётр Дамаскин, кн. 1).
Монах, по словам Ефрема Сирина, не останется долго на одном месте, если не возлюбит прежде молчания и воздержания. Ибо молчание учит безмолвию и постоянной молитве, а воздержание делает помысл неразвлекаемым. Наконец приобретшего сие ожидает мирное состояние (т. 2).
23. О МНОГОСЛОВИИ
Одного многословия с теми, кто противных с нами нравов, довольно расстроить внутренность внимательного человека.
Но всего жалостнее то, что от сего может погаснуть тот огонь, который Господь наш Иисус Христос пришёл воврещи на землю сердец человеческих: ибо ничтоже тако устужает огнь, от Святаго Духа вдыхаемый в сердце инока к освящению души, якоже сообращение и многословие и собеседование (Ис. Сир. сл. 8).
Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо, как восковая свеча, хотя и не зажжённая, но поставленая между зажжёнными, растаевает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно расслабевает, о чём и св. Исидор Пелусиот говорит так: Аще (глаголющу писанию) кие беседы злые тлят обычаи благи: то беседа с жёнами аще и добра будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы скверными, и чисту сушу телу, пребудет душа осквернена: что бо твердев есть камене, что же воды мягчае, обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает; аще убо естество, едва подвижимое, подвизается, и от тоя вещи, юже имать ни во что же, страждет и умаляется, то како воля человеческая, яже есть удобь колеблема, от обыкновения долгого не будет побеждена и превращена (Исид. Пелус. пис. 84 и Четьи Минеи, Февраля 4, в житии его).
А потому для сохранения внутреннего человека надобно стараться удерживать язык от многословия: Муж бо мудр безмолвие водит (Прит. 11, 12), и иже хранит свои уста, соблюдает свою душу (Прит. 13, 3) и помнит слова Иова: Положих завет очима моима, да не помышлю на девицу (31, 1) и слова Господа нашего Иисуса Христа: Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, ужелюбодействова с нею в сердце своём (Мф. 5, 28).
Не выслушав прежде от кого-либо о каком-либо предмете, отвечать не должно: Иже бо отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Прит. 18, 13).
24. О БЕЗМОЛВИИ
Преп. Варсонофий учит: доколе корабль на море терпит беды и приражения ветров, а когда достигнет пристанища тихого и мирного, уже не боится бед и скорбей и приражения ветров, но остаётся в тиши. Так и ты, монах, доколе остаёшься с людьми, ожидай скорбей и бед и приражения мысленных ветров; а когда вступишь в безмолвие, бояться тебе нечего (Варе. Отв. 8, 9).
Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстьми и похотьми. Но подумай, Владыка наш Христос сколько наперёд претерпел поношений и оскорблений, и потом уже восшел на крест. Так и нам нельзя прийти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства, если не постраждем со Христом. Ибо говорит Апостол: Аще с Ним страждем, с Ним и прославимся. Другого пути нет (Варе. Отв. 342).
Пришедший в безмолвие должен непрестанно помнить, зачем пришёл, чтобы не уклонилось сердце его к чему-либо другому.
25. О ПОСТЕ
Подвигоположник и Спаситель наш Господь Иисус Христос пред выступлением на подвиг искупления рода человеческого укрепил Себя продолжительным постом. И все подвижники, начиная работать Господу, вооружали себя постом и не иначе вступали на путь крестный, как в подвиге поста. Самые успехи в подвижничестве измеряли они успехами в посте.
Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть мало; и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много. Неразумен тот постник, который дожидается определённого часа, а в час трапезы весь предаётся ненасытному вкушению и телом и умом. В рассуждении пищи должно наблюдать и то, чтобы не разбирать между снедями вкусными и невкусными. Это дело, свойственное животным, в разумном человеке недостойно похвал. Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены плоти и дать свободу действиям духа.
Истинный пост состоит не в одном изнурении плоти, но и в том, чтобы ту часть хлеба, которую ты сам хотел бы съесть, отдать алчущему.
К строгому посту святые люди приступали не вдруг, делаясь постепенно и мало-помалу способными довольствоваться самою скудною пищею. Преп. Дорофей, приучая ученика своего Досифея к посту, постепенно отнимал от стола его по малой части, так что от четырёх фунтов меру его ежедневной пищи низвёл, наконец, до восьми лотов хлеба.
При всём том святые постники, к удивлению других, не знали расслабления, но всегда были бодры, сильны и готовы к делу. Болезни между ними были редки, и жизнь их текла чрезвычайно продолжительно.
В той мере, как плоть постящегося становится тонкою и лёгкою, духовная жизнь приходит в совершенство и открывает себя чудными явлениями. Тогда дух совершает свои действия как бы в бестелесном теле. Внешние чувства точно закрываются, и ум, отрешась от земли, возносится к небу и всецело погружается в созерцание мира духовного.
Однако ж, чтобы наложить на себя строгое правило воздержания во всём, или лишить себя всего, что может служить к облегчению немощей, сие вместить не всякий может. Могий же вместити да вместит (Мф. 19, 12).
Пищи употреблять должно каждый день столько, чтоб тело, укрепясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели; а иначе может быть то, что, изнемогшу телу, и душа слабеет.
