— Как, Батюшка, освятить?
— Не об освящении говорю я: как чистая дева она свята и без того. Освятите её себе в подружив, то есть поймите её себе в жёны, просто сказать — женитесь на ней!
И Батюшка снова, во второй раз, преклонился предо мною до лица земли. Я тоже припал к его ногам и когда встал, то сказал ему:
— Да что это вы, Батюшка? О ком вы говорите? Ведь я уже сказал вам, что та девушка, которая жила у меня, уже пристроена, а новых, поверьте, с тех пор как я задумал жениться на Языковой, а тем более как стал бывать у вас, у меня уже нет ни одной.
— Эх, ваше Боголюбие, какие вы!.. Не о теперешнем времени я вам говорю, а о грядущем. Ведь я вам сказал, что жизнь велика, и в жизни многое случается. Так вот как с вами впереди случится, что вас станут укорять за какую-нибудь девушку, а её поносить за вас, то вот тогда-то не забудьте просьбы и мольбы убогого Серафима — женитесь на девушке этой!
И Батюшка в третий раз поклонился мне, грешному, до лица земли, а я опять упал ему в ноги.
Вставши и прямо глядя мне в глаза, отец Серафим стал зорко в меня всматриваться и, как бы заглянув мне в самую душу, спросил:
— Ну что же, батюшка, исполните вы просьбу убогого Серафима?
И я сказал:
— Если Бог удостоит исполнить, то постараюсь сделать, как вы желаете!
— Ну, — сказал отец Серафим, — благодарю вас! Не забудьте же эту девушку!.. А она, скажу вам я, убогий Серафим, она, как ангел Божий и по душе, и по плоти...
Потом, помолчав некоторое время и всматриваясь в меня проницательно и как бы насквозь пронизывая меня своим взором, он добавил:
— Но, может быть, вы смутитесь, когда я вам скажу её звание?.. Она — простая крестьянка!.. Но не смущайтесь сим, ваше Боголюбие: она и по праотцу нашему Адаму, и по Господе нашем Иисусе Христе сущая вам сестра!
Тут Батюшка стал говорить о том, как нам жить с будущей моей женой, и беседу свою завершил повторением просьбы своей, умоляя не забывать ни просьбы своей, ни беседы, а затем отпустил с миром, ничего уже не говоря о Языковой»214.
Сразу оговоримся, кто такая Языкова. Екатерина Михайловна Языкова, годы жизни: 1817—1852-й, проживала в родительском имении, селе Языкове Корсуньского уезда, в 65 верстах от Симбирска. Родная сестра известного русского поэта эпохи романтизма Николая Михайловича Языкова. В 1831 году умирает мама — Екатерина Александровна, в девичестве Ермолова. В 1836 году умирает отец прапорщик Михаил Петрович Языков. В этом же году шестнадцатилетняя Екатерина выходит замуж за известного писателя-славянофила Алексея Степановича Хомякова. Мотовилов в своих «Записках» рассказывает о своём желании заполучить руку и сердце Екатерины Языковой, «страстно любившейся тогда мною, что продолжалось более семи лет — с 1830 года»215.
Любить Мотовилов мог девушку и царских кровей, только жених, хотя и богатый, не представлял интереса для дочек из дворянского сословия — страдающий душевным заболеванием и прелюбодей, поэтому неудивительно, что мечты остались мечтами.
Беседа о прелюбодеянии состоялась в 1831 году, если отбросить время на вынашивание первого ребёнка, затем второго, наложница появилась у молодого барина после смерти матери. Вкладывая в уста преподобного оправдание своего греха, Мотовилов объясняет и свою женитьбу на крестьянке Елене Милюковой
[82]. В 1839 году Мотовилов в очередной раз заболел: «будучи по случаю тяжкой одиннадцатимесячной болезни в одной из келлий Серафимовской общины, за год до женитьбы моей»216. Почему Мотовилову разрешили проживание в девичьей общине — непонятно. В это время, вероятно, состоялось знакомство Мотовилова с будущей женой. На каких условиях произошло сближение этой пары, сегодня сказать определённо нельзя. Но ясно одно: ни одна барышня из дворянской семьи не позарилась на болезненного молодого помещика, а вот крестьянка — послушный исполнитель всех его прихотей, оказалась прекрасной партией. 21 октября 1840 года состоялось венчание Мотовилова с Еленой Ивановной Милюковой, «предсказанное» якобы преподобным Серафимом. От этого брака у Мотовиловых родились девять детей: шесть имён выявлены в архиве Ульяновской области (Прасковья, Иван, Александра, Антонина, Екатерина и Мария)217, и трое сыновей захоронены рядом с Казанским храмом в Дивееве (Николай, 1842—1847; Митрофан, 1845—1847; Александр, апрель 1851 — 17 июня 1851).
Но вернёмся в 1831 год, когда Мотовилов предпринимает попытку получения места почётного смотрителя Корсунского уездного училища, но, как объясняет сам Мотовилов, вмешиваются масонские силы, которые безрезультатно пытаются опутать его своими сетями, и он получает отказ.
А может быть, отказ был по более прозаической причине — болезнь, которая в этот период одолела Мотовилова? Он говорит о своём физическом недуге, но правильнее было назвать его психическим расстройством. По осени 1831 года Мотовилов отправляется в Саровскую пустынь в надежде получить исцеление от старца Серафима.
Вот как описывает Мотовилов первую свою сознательную встречу с преподобным Серафимом.
«За год до пожалования мне заповеди о служении Божией Матери при Дивеевской обители, великий старец Серафим исцелил меня от тяжких и неимоверных, великих ревматических и других болезней, с разслаблением всего тела и отнятием ног, скорченных и в коленках распухших, и язвами пролежней на спине и боках, коими я страдал неисцельно более трёх лет.
1831 года 9 сентября батюшка отец Серафим одним словом исцелил меня от всех болезней моих. И исцеление это было следующим образом. Велел я везти себя, тяжко больного, из сельца Бритвина, нижегородского лукояновского имения моего к батюшке о. Серафиму; 5 сентября 1831 года я был привезён в Саровскую пустынь; 7 сентября и 8-го, на день Рождества Божией Матери, удостоился я иметь две беседы первыя с батюшкой о. Серафимом, до обеда и после обеда в монастырской келье его, но исцеления ещё не получил. А когда на другой день, 9 сентября, привезён был я к нему в ближнюю его пустыньку близ его колодца, и четверо человек, носившие меня на своих руках, а пятый, поддерживавший мне голову принесли меня к нему, находившемуся в беседе с народом, во множестве приходившим к нему, тогда, возле большой и очень толстой сосны и до сего времени (шестидесятые года истекшего столетия) на берегу речки Саровки существующей, на его сенокосной пажнинке, меня посадили»218.
Довольно странное поведение — ты страдаешь, но об исцелении просишь только на четвёртый день и всё это время пятеро мужиков носят тебя на руках как ребёнка, с пролежнями, ревматическими болями и т. д....
«На просьбу мою помочь мне и исцелить меня, он сказал:
— Да ведь я не доктор. К докторам надобно относиться, когда хотят лечиться от болезней каких-нибудь.
