Проще говоря, твид – ткань из шерсти, широко используемая в «английских» костюмах. Как правило, ткань окрашивают в натуральные цвета: коричневый, серый, цвета опавших листьев, бежевый. Твидовая ткань часто украшена такими традиционными узорами, как клетка, диагональ, утиная лапка…
Скучно? Вовсе нет! Для Англии – респектабельно и практично! В одежде из твида можно смело, не боясь уронить собственного достоинства, явиться на приём к королеве. Тот же твид будет более чем уместен в любом офисе. И он же согреет вас на охоте под моросящим дождём. В общем, что ни говорите, но без твида образ истинно английского джентльмена был бы не полным.
Производителей этого, без сомнения, благородного материала в Соединённом Королевстве и соседней Ирландии насчитывается немало. Magee of Donegal, Abraham Moon and Sons, Linton Tweeds, Bernat Klein, Dashing Tweeds, Crombie… За каждым из этих лейблов скрывается история непростого пути к сердцам придирчивых покупателей, полная взлётов и падений, а подчас и выживания на фоне временного угасания интереса к неброскому твиду. У каждой фабрики – свои, десятилетиями наработанные секреты производства и бережно сохраняемые традиции, сделавшие из твида нечто большее, чем просто кусок шерстяной ткани.
Твид – это определённый стиль жизни, мировоззрение, социальный статус, привычки. Это претензия на эксклюзивность, респектабельность и одновременно – символ стабильности и уверенности в себе. Не зря расцвет твида приходится на Вик
Твидовые шляпы
И, думаю, многие почитатели той эпохи согласятся со мной, что ни один серьёзный рассказ о твиде не может обойтись без упоминания о всемирно известной марке твида Харрис (Harris Tweed). Но если сам лейбл известен многим, то мало кто знает, что поставила производство Harris Tweed на широкую ногу и добилась его популярности замечательная женщина леди Кэтрин Мюррей, графиня Данмор. И, как вы понимаете, без русского следа здесь, конечно же, не обошлось.
* * *
Те, кто смотрел «Разум и чувства» с Кейт Уинслет и «Гордость и предубеждение» с Кирой Найтли, наверняка оценили неповторимые интерьеры и фасад Уилтон-хауса, в котором проходили съёмки очередных экранизаций Джейн Остин. Двести лет тому назад эти просторные залы, уютные комнаты с изысканными обоями и ухоженный сад служили домом для леди Екатерины Герберт, урождённой графини Воронцовой.
И здесь необходимо сделать небольшое отступление в нашем рассказе: ведь фамилия Воронцовых – это не просто обычная русская аристократическая семья. Многие представители этого обширного клана символизируют двор блистательной эпохи Екатерины II. А поскольку государя (а стало быть, и государыню) играет свита, то можно сказать, что Воронцовы много потрудились над созданием образа просвещённой императрицы. Например, родной тёткой леди Герберт была её тёзка Екатерина Дашкова (тоже урождённая Воронцова), ставшая первой в мире женщиной-президентом Академии наук. Дядя леди Герберт был канцлером Российской империи, а родной отец, Семён Романович Воронцов, – блистательным дипломатом, посвятившим долгие годы укреплению связей между Россией и Англией. Причём надо сказать, что Семён Воронцов действительно преуспел в своём деле: его вклад в развитие двусторонних отношений был оценён как на родине, так и в Англии, где одна из лондонских улиц носит его имя – Woron-zow Road.
Из-за службы своего отца Екатерина Семёновна почти всю жизнь провела на Туманном Альбионе и смогла вписаться в здешнее светское общество не хуже любой благородной леди. В далёкой России Екатерина побывала лишь один раз, летом 1802 г., чтобы быть представленной ко двору в качестве фрейлины. Беспокоясь о хрупком здоровье своей любимой дочери, Семён Романович был против того, чтобы Катенька оставалась в стране с суровым климатом, и, стоило начаться первым сентябрьским дождям, заспешил с нею обратно в Лондон.
Казалось, с исторической родиной молодую Екатерину Семёновну связывали разве что воспоминания отца и голос крови. Всё её окружение, воспитание, привитые ей с раннего детства манеры, а также язык, на котором приходилось говорить (и, возможно, даже думать), были чисто английскими. Но это только на первый взгляд.
Семён Романович Воронцов
Екатерина Семёновна Воронцова, графиня Пемброк
Семёну Романовичу, который и сам большую часть своей жизни пробыл вдали от родины и который, к слову, стал одним из первых русских англоманов, удалось привить своим детям любовь и уважение к русской культуре. На званых вечерах в лондонском доме Воронцова неизменно велись разговоры о России, звучала русская музыка, а обладавшая прекрасным голосом Катенька под аплодисменты великосветской публики исполняла русские песни.
В 25 лет Екатерина Семёновна приняла предложение лорда Джорджа Герберта, 11-го графа Пемброк, после чего стала полноправной хозяйкой великолепного поместья, в которое она тоже смогла привнести частичку России. Каждую зиму, как только на землю ложился снег, из Уилтон-хауса резво вылетали самые настоящие русские сани ещё екатерининских времён. В санях сидела розовощёкая, статная графиня в окружении своих детей: одного сына и пяти дочерей. Уилтон-хаус благодаря этой смекалистой и рачительной леди с блеском принял в 1817 г. великого князя Николая Павловича, через восемь лет ставшего императором Николаем I. Желая произвести благоприятное впечатление на высокого гостя, Екатерина Семёновна заранее выписала для своих детей русские народные костюмы.
Младшей на тот момент дочери графа Пемброка, названной в честь матери Кэтрин, было всего три года. Вряд ли она сохранила ясные воспоминания о визите будущего императора в их поместье. Скорее всего, наряженная в яркий сарафан и кокошник малышка жалась к своим нянькам, с недоверием косясь на красивого незнакомца с солдатской выправкой. Как бы там ни было, именно эта маленькая девочка с густыми тёмными волосами и умным взглядом, разъезжавшая в санях и слушавшая русские песни в исполнении своей матери, встанет у истоков славы настоящего английского достояния – твида Харрис.
Итак, мы наконец-то добрались до главной героини нашего рассказа, леди Кэтрин Герберт-младшей. О её молодости сохранилось мало сведений, однако можно предположить, что эти годы прошли безмятежно, в атмосфере любящей семьи.
Екатерина Семёновна и Джордж Герберт, несмотря на значительную разницу в возрасте, были искренне привязаны друг к другу, имели общие интересы и взгляды. Оба предпочитали размеренную сельскую жизнь суете задымлённого Лондона, однако, в силу их высокого социального статуса, гостеприимный Уилтон-хаус никогда не пустовал и часто принимал в своих стенах сливки общества. Благодаря общительности и известности родителей, Кэтрин не пришлось долго подыскивать себе достойную партию, когда пришло её время. В 1836 г. мужем леди Кэтрин стал аристократ Александр Мюррей.
