И, к слову, он во многом был верный. Но были ещё и казаки, работавшие на шахтах Силезии и валившие лес в парагвайской сельве, матросы и солдаты, с рассветом идущие на заводы Рено, молодые русские поэты, после тяжелейшего рабочего дня собиравшиеся в парижских кафе, где зачастую скидывались на одну чашечку кофе… Всё это, конечно, имело место. И тем больше поражаешься величию подвига эмигрантов, сумевших остаться русскими и не дать своим детям забыть, кто они и откуда родом.
Недаром сквозь страхи земные,
В уже безысходной тоске,
Я сильную руку России
Держу в своей слабой руке.
Так писал поэт Парижа Владимир Смоленский. Они продолжали припадать к руке своей Родины, которая была для них утрачена навсегда.
Всё исчезнет – и ревность, и злоба,
Всё забудем, что помнить должны…
Но останется с нами до гроба
Только имя забытой страны.
Эти строки казачьего поэта Николая Туроверова очень мощно показывают, что же было главное для тех, чьё состояние так гениально выразил Сергей Есенин: «… А теперь я милой ничего не значу / Под чужую песню и смеюсь и плачу».
И всё же были другие судьбы. Были те, кто сумел добиться успеха, кто унёс с собой не только тоску по оставленной Родине, но и предприимчивость, размах при ведении дела, качества, которые делали русских купцов ведущими европейскими меценатами, предприимчивость, конечно, сумасшедшие российские выносливость и стойкость. Изобретательность, ну и, безусловно, наш отечественный юмор, который столько раз не давал пропасть в самых сложных ситуациях.
Именно это делает столь интересной книгу Аиды Арье, которую вы сейчас взяли в руки. Потому что перед нами – невероятные примеры того, что Пушкин определил гениальными словами «Самостояние человека», истории победы эмигрантов (или просто выходцев из России, тех, кто по каким-то причинам вынужден был покинуть свою Родину) над обстоятельствами, которые, казалось, преодолеть было невозможно.
Писательница даёт читателям огромный заряд веры в возможности отдельных людей и разворачивает полотно судеб, которыми можно гордиться. И находит яркие примеры не только в бурном двадцатом столетии, но и в веке девятнадцатом…
И даёт нам возможность ещё раз прикоснуться к величию их подвига.
Виктор Леонидов,
кандидат исторических наук, ведущий
научный сотрудник Дома русского зарубежья
имени Александра Солженицына
Глава 1. Придворный архитектор Императора. Афанасий Иванович Середин-Сабатин (Корея)
Согласитесь, сложно найти семью, в которой ребёнок не слышит ежедневных наставлений про жизненную необходимость хорошего образования. При этом венцом всех трудов принято считать диплом (желательно красный!) и гордое звание «дипломированного специалиста». Молодым людям не устают ставить в пример бесконечных родственников, друзей и знакомых семьи, чья жизнь сложилась, как по маслу, благодаря диплому. Вот дядя Витя, работает менеджером. Не последний человек в компании, между прочим! Или, к примеру, тётя Оля, своё дело открыла. Ну и что, что заканчивала физфак? Хорошее образование никому ещё не помешало! В любом случае без бумажки (в смысле, диплома) ты – букашка.
Никуда тебя не возьмут, и имя тебе будет «никто». Так что марш вперёд за корочкой! И как бы занудно эти наставления ни звучали, приходится признать, что большинство работодателей – приземлённые прагматики, ищущие как раз тех самых «дипломированных специалистов».
Но судьба – не работодатель. Судьба весьма изобретательна и любит подшутить над теми, кто привык двигаться в общем потоке. И выдвигает она «в люди» не по диплому, а по своей прихоти или по совету изменчивой Фортуны. А чем ещё можно объяснить тот факт, что многие известные люди, ставшие настоящими флагманами в своём деле, с точки зрения обывателя – самые настоящие неудачники?
Взять хотя бы Лайонела Джорджа Лога, логопеда-самоучку, излечившего от тяжелейшего заикания короля Великобритании Георга VI. Несостоявшийся актёр, логопед без образования, в общем, жалкий человечек, с точки зрения любого топ-менеджера. Но именно благодаря его усилиям и опыту король обрёл голос, ставший для британцев символом сопротивления во время Второй мировой войны. Размеренную речь с весомыми паузами, доносившуюся из каждого радиоприёмника, англичане слушали так же заворожённо, как жители СССР – сообщения Левитана.
К ныне почти забытому гению московского модерна Николаю Жерихову выстраивались целые очереди богатеев с просьбой построить им модный, современный дом. Догадывались ли они, что этот крестьянский сын не имел архитектурного образования? Быть может. Однако заказчики не сильно об этом беспокоились, ведь проекты Жерихова были модны, красивы, удобны – и успешно раскупались.
Недалеко от него ушёл и всемирно известный американский самородок Генри Форд. На одном из судебных процессов адвокат решил вывести Форда на чистую воду, продемонстрировав окружающим, что тот не знаком даже со школьной программой. «Ну и что с того? – невозмутимо ответил самоучка. – Зато вы все ездите на моих автомобилях!»
Героя нашей первой главы, талантливого архитектора, по справедливости можно отнести к той же когорте бездипломных гениев. Стечению обстоятельств было угодно сделать его уникальным архитектором. Однако, в отличие от Жерихова, он не был забыт. Ведь невозможно забыть того, кто оставался неизвестен на родине даже в период расцвета своего творчества. Тем не менее этому человеку с редкой судьбой удалось не просто добиться признания, но и связать тонкими нитями две страны с совершенно разными культурами. Нам осталось только постараться разглядеть их.
* * *
Выпускные экзамены… И сейчас, и сто лет тому назад эти дни – самые напряжённые для студентов. Те, кого ещё не впустили в экзаменационную аудиторию, толпятся рядом с дверью, пытаясь услышать хотя бы пару слов из тех вопросов, которыми профессора мучают выпускников. То и дело кто-нибудь поднимает над толпой взъерошенную голову, прижимает палец к губам и громким шёпотом произносит: «Тихо! Ни черта же не слышно!»
Другие, наоборот, предпочитают потратить последние минуты на зубрёжку недочитанных глав и сидят в стороне, уткнувшись в учебник. В глазах уже рябит, губы пересохли, но им всё кажется, что ещё одна прочитанная страница может их спасти. Ну а третьи уже давно на всё плюнули, ходят по коридору из угла в угол и периодически мешают тем, кто пытается зубрить.
Но вдруг столпившиеся около двери студенты замирают тише обычного. Что именно происходит за дверью, ещё никто толком не понимает, но экзамен уже позабыт. До любопытных ушей доносится отрывистое: «Да как вы смеете… Вы забываетесь… такой наглости…», и, наконец, громко и отчётливо звучит ожидаемое всеми: «Вон отсюда!»
