Меж тем события на тихоокеанском театре военных действий развивались с невероятной быстротой. Казалось, само время играет против Англии и её союзников. Атаки японцев были настолько слаженными и тщательно спланированными, что европейцам не оставалось ничего, кроме как отступать, покидая один город за другим. В сентябре 1940 г. был оккупирован Французский Индокитай, а в декабре 1941 г. начался японский блицкриг, вместивший в себя все самые ключевые моменты Второй мировой войны на пространстве от Азии до США.
Рано утром в воскресенье 7 декабря японцы атаковали военно-морскую базу Пёрл-Харбор, после чего американцы официально объявили о вступлении в войну. На следующий день атаке подвергся Гонконг, а уже 25 декабря британские войска капитулировали. 2 января 1942 г. была захвачена Манила, 11 января – Куала-Лумпур… С каждым днём враг всё ближе подходил к Сингапуру, однако многие обыватели по-прежнему не верили в реальность надвигающейся опасности.
Изначально предполагалось, что британский флот – самый большой из существовавших на тот момент – при необходимости сможет вести бой на трёх фронтах: на Дальнем Востоке, в Ла-Манше и в Средиземном море. Однако без поддержки Франции, которая сдалась немцам в 1940 г., вера в правдоподобность такого плана поубавилась. Критичность ситуации стала очевидной после того, как 10 декабря 1941 г. японская авиация потопила линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс» – основную морскую силу, которая должна была защищать Сингапур. Наконец, местные власти решили объявить «всеобщую мобилизацию».
Третчиков, у которого были все основания горячо любить гостеприимно принявший его Сингапур, тоже не хотел оставаться в стороне. Однако будучи апатридом, он не мог рассчитывать на зачисление в британскую армию. К слову, казус состоял в том, что к защите города была допущена лишь незначительная часть его населения – исключительно мужчины-англичане. Составлявшие же большинство китайцы и малайцы считались неблагонадёжными и призыву не подлежали.
Тогда Третчиков решил помочь своему городу тем, что у него получалось лучше всего, и в свободное от основной работы время стал сотрудничать с британским Министерством информации, которое, говоря по-простому, занималось пропагандой, однако его сотрудники предпочитали описывать свою работу как «поднятие боевого духа». В задачу Третчикова входило создание агитационных плакатов и карикатур. Причём, благодаря своеобразному английскому юмору, карикатуры делались не только на врагов, но и на военное руководство Сингапура. Правда, эти изображения больше походили на дружественные шаржи, но сам факт, что и над своими генералами можно посмеяться, должно быть, очень разряжал напряжённую обстановку в городе. «Вы в надёжных руках, нет никакого повода для паники!» – как будто говорили забавные рожицы военных, глядя на читателя со страниц ежедневных газет.
Самой обсуждаемой и известной работой Третчикова этого периода стала карикатура, на которой военные лидеры Сингапура использовали «тайное оружие Малайзии» – спелые дурианы, летевшие в сторону врага вместо ракет. Этот экзотический фрукт славится не только своим отменным вкусом, но и более чем специфическим запахом, от которого возникает желание убежать подальше. При создании этой карикатуры вся верхушка английского военного командования по просьбе Министерства информации лично позировала Третчикову. Таким образом, художнику выпала возможность познакомиться с главнокомандующим Малайзии, маршалами, генералами и даже с управляющим малазийскими колониями.
Но как бы ни улыбались карикатурные генералы, ситуация вокруг Сингапура становилась всё драматичнее. Основная масса населения отказывалась верить в надвигающуюся опасность, повторяя мантру о неприступности Сингапура. Однако военное командование смотрело на происходящее куда как более пессимистично. Оно знало, что город не готов защитить себя. Военная авиация и стоявшие в портах корабли технически и морально устарели. Выставленные вдоль побережья пушки были рассчитаны лишь на защиту с моря. На оперативную помощь от метрополии надеяться не приходилось. Но простые жители настолько не допускали самой мысли о нападении на Сингапур, что даже вынудили руководство колонии отказаться от намерения выключать электричество по ночам. Ведь тогда невозможно будет включить вентилятор и спокойно спать! В результате, когда началась первая крупная воздушная атака японской авиации, город светился, как рождественская ёлка, давая противнику замечательный обзор.
Только после первых жертв и крупных разрушений сингапурцы наконец-то осознали масштаб надвигающейся угрозы и начали в срочном порядке эвакуировать женщин и детей. Натали долго отказывалась покидать мужа, поэтому, когда необходимость бегства стала очевидной, Третчиков, к своему ужасу, обнаружил, что на отбывающих из порта кораблях не осталось ни одного свободного места. С огромным трудом, лишь благодаря своим связям в Министерстве информации, он смог в последнюю минуту достать два спасительных места.
Позже он вспоминал, что когда поднялся на борт парохода, чтобы донести вещи Натали и Мими до каюты, то чуть было не поддался малодушному желанию тайно бежать вместе с ними. Ему, как сотруднику Министерства информации, было предельно ясно, что падение Сингапура – не более чем вопрос времени. Тем не менее он вернулся на берег и проводил глазами уходящий пароход. Его место назначения из соображений секретности не раскрывалось. Шансы благополучно добраться до безопасной гавани были невелики. Каждый день британские корабли гибли в Индийском океане под обстрелом японской авиации. Но оставаться в Сингапуре становилось всё опаснее.
Поражение Сингапура грозило стать настоящей катастрофой для Британской империи. Понимая всю серьёзность ситуации, премьер-министр Уинстон Черчилль отправлял Верховному командующему Арчибальду Уэйвеллу одну телеграмму за другой, приказывая сражаться до последней капли крови:
«Сейчас не следует думать о том, чтобы спасти войска или уберечь население. Битву следует вести до конца, чего бы это ни стоило. 18-я дивизия имеет возможность добиться того, чтобы её имя вошло в историю. Командиры и старшие офицеры должны умереть вместе со своими солдатами. На карту поставлена честь Британской империи и английской армии. Я полагаю, что вы не проявите снисхождения к какой бы то ни было слабости. Когда русские так дерутся и когда американцы так упорно держатся на Лусоне
[71], вопрос стоит о репутации нашей страны и нашей расы».
Много позже, вспоминая собственную беспомощность и абсолютную неосведомлённость о том, что у Сингапура фактически отсутствовала защита от вторжения с материка, Черчилль писал:
«Мои советники должны были знать, а я должен был спросить их. Причина, по которой я этого не сделал, заключалась в том, что отсутствие сухопутной защиты Сингапура казалось мне не более вероятным, чем спуск на воду боевого корабля без днища».
