Чем чаще Владимир смотрел на прекрасные сады, опоясывавшие штаб-квартиру, точно райские кущи, тем чаще приходил к мысли, что дорога до этого Эдема слишком длинна и едва ли кто-то её осилит. Однако добрый посланник с небес уже был в пути.
* * *
Находясь по делам в Сан-Франциско, Третчиков стал свидетелем того, как голубь на полной скорости врезался в зеркальные двери автобусного терминала. Прохожие советовали сломать ему шею, чтобы птица не мучилась, однако Владимир из жалости подобрал голубя и отвёз с собой в Сан-Хосе. Раненая птица мирно пригрелась у него под пиджаком, а Третчиков невольно сравнивал себя с ней. Кажется, он точно так же сорвался с небес и близок к тому, чтобы разбиться вдребезги. В предыдущий раз голубь стал провозвестником его удачи, но теперь он же символизировал его падение.
Но вопреки всему и благодаря заботе Натали привезённый домой голубь быстро пошёл на поправку. Он начал пить воду и с осторожностью клевать зерно, пока в один прекрасный день не расправил крылья и, абсолютно здоровый, взмыл высоко в облака. Значило ли это, что, несмотря на препятствия, надо бороться и побеждать?
* * *
И вот настал знаменательный день. Приехав заблаговременно в штаб-квартиру, Третчиков с изумлением увидел длинную очередь, выстроившуюся перед входом. Поначалу он даже решил, что люди, должно быть, пришли на какое-то другое мероприятие. Но как только открылись двери выставки, последние сомнения улетучились. Третчикову оставалось лишь успевать подписывать многочисленные книги и репродукции. По подсчётам розенкрейцеров, за четыре недели выставку посетила четверть населения всего Сан-Хосе, то есть примерно 25 000 человек! Тому снисходительному репортёру с корабля пришлось бы съесть свою шляпу, будь он здесь!
Сразу же после такого успеха владельцы главных гипермаркетов Сан-Франциско пересмотрели своё отношение к русскому художнику из Южной Африки и даже завалили его предложениями. Прочное начало успешного тура было положено.
Дальше города мелькали один за другим: Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Даллас, Чикаго, Сиэтл, Торонто, Монреаль… В общей сложности тур Третчикова по Северной Америке продлился около трёх лет. Владимир ещё никогда не чувствовал себя таким успешным. Его постеры продавались тысячами и заняли почётное место в спальнях и гостиных простых американцев. Он сделался желанным гостем телевизионных передач и вечеринок с участием знаменитостей.
* * *
Оригиналы его картин теперь покупали такие известные в Америке люди, как звезда Бродвея Марк Доусон и миллионер Джек Хаммелл. Последний скупил треть всех картин Третчикова, выставлявшихся в Торонто, и сделал их частью своей коллекции, где уже были Тициан и Гойя. Предсказание невидимого духа, данное в Индонезии, начало сбываться. Теперь Владимира знали по обе стороны Атлантики, а американские газеты в свойственной им манере сократили его длинную фамилию и называли его просто – «Третчи».
В противоположность тому, что уже привык читать о себе Третчиков, местные СМИ буквально лили бальзам на его душу. Чего только стоит этот лестный пассаж из «Сиэтл Пост Интеллидженс» («Seattle Post Intelligence»):
«На выставке в Малой Галерее выставлялись 25 картин из Музея Искусств Сан-Франциско. Среди этой ценной коллекции были ранние работы прославленных художников Карла Хофера, Паула Кли, Фернана Леже, Пикассо, Ривера, Кирико, Марка Ротко и Джин Марин. Но мало кто из посетителей обратил на них внимание. Все они проходили мимо, спеша попасть в Выставочный Зал, чтобы увидеть картины русского художника Владимира Третчикова. Их интересует не только возможность лицезреть колоритные полотна, но и купить репродукции, доход от продажи которых совместно с доходом от продажи оригиналов, согласно Третчикову, приносит ему 50 000 долларов ежегодно».
Если принять во внимание, что в 1950-х годах покупательная способность доллара была в девять раз выше, чем сейчас, то, переводя доход Третчикова на сегодняшние деньги, мы получим 450 000 долларов. На эти деньги Третчиковы сумели воплотить то, к чему в этой стране стремился каждый, но достигали немногие. Теперь у них был собственный кадиллак, особняк в предместье Нью-Йорка – тихом местечке Нью-Рошель на берегу залива – и возможность для Мими учиться в лучших колледжах Англии и США. Американская мечта Третчиковых сбылась по типично американскому сюжету: никому не известный парень из самых низов, повидавший на своём веку много несправедливости, благодаря упорству и трудолюбию добился настоящих высот.
Теперь, когда супруги получили возможность передохнуть, сидя в креслах-качалках на веранде собственного дома, самое время сказать несколько слов о самих картинах.
* * *
Безусловным коммерческим хитом и самой узнаваемой картиной Третчикова стала «Китайская девушка», которую люди быстро прозвали «Зелёная леди». Такое название связано вовсе не с её одеждой, которая выполнена в золотых оттенках, а с необычным цветом лица, похожим на окисленную медь. «Китайская девушка» – далеко не единственная картина, на которой Третчиков придал натурщице не свойственный людям цвет кожи. Это стало своего рода его визитной карточкой, позволяющей безошибочно узнать мастера, поэтому, скорее всего, такой нестандартный ход был продиктован желанием привлечь внимание зрителя.
«Зелёная леди» обязана своей необычной красотой юной работнице прачечной Монике Ли, которая, как мы помним, нехотя согласилась позировать Третчикову. Именно эта знаковая встреча художника со своей самой знаменитой моделью открыла настоящую главу.
Картина стала настолько популярной, что многие даже проводили параллели между нею и Моной Лизой, и на то имелись свои основания. Если знаменитая Джоконда смотрит зрителю в глаза, таинственно улыбаясь, то «Зелёная леди» задумчиво отводит взгляд в сторону, отстранённая и полностью погружённая в свои собственные мысли. Однако их объединяет самое главное – неразгаданная загадка. Обе картины оставляют ощущение недосказанности и тайны, словно самое главное художники оставили за рамками холста – и теперь предлагают нам самим угадать, о чём задумалась красавица-китаянка и чему улыбается итальянская синьора.
Успех «Китайской девушки» поразил не только покупателей, но и самого художника. Во-первых, он честно признавался в том, что во время написания картины почти никогда не может предугадать, будет ли она пользоваться спросом. Таким образом, феномен «Зелёной леди» так и остался загадкой даже для самого её создателя. А во-вторых, с успехом картины пришло и осознание того, что индонезийский оракул оказался прав – Владимир обрёл мировую известность, а самой популярной из его картин стала та, на которой изображена восточная девушка. Впрочем, в одном оракул всё же ошибся: ни один из множества автопортретов Третчикова так и не получил широкого распространения.
Кроме «Зелёной леди» отдельного упоминания, безусловно, достойна «Потерянная орхидея» – грустная аллегория быстротечности славы и тщеславия. Карнавал окончен, и всё ещё свежая орхидея, которая недавно украшала чью-то петлицу, лежит на опустевших ступенях. Картина поменяла нескольких владельцев, но на каждой выставке неизменно вызывала у посетителей самые живые отклики.
