— И не забудьте… эту серебряную штуку, как там ее, вилочка для корнишонов, она в…
Замолкает, так и не договорив, слишком жарко даже раздавать указания. Все в городе будто обезумели от зноя. Выйдешь на улицу — там тишина, жуть просто, как перед торнадо. А может, это мне только чудится, потому что сама не своя из-за книжки. Она выходит в пятницу.
— Вам не кажется, что лучше бы отменить бридж-клуб? — окликаю я из кухни. Теперь их клуб собирается по понедельникам, дамы должны быть здесь минут через двадцать.
— Нет. Все… уже готово, — бормочет она, но, по-моему, плохо соображает.
— Я сейчас еще раз попробую взбить сливки. Потом пойду в гараж, надену чулки.
— О, не беспокойтесь, Эйбилин. Слишком жарко для чулок. — Мисс Лифолт все же собирается с духом, отрывается от стены и тащится ко мне в кухню, обмахиваясь веером из китайского ресторана. — Господи, да в кухне градусов на пятнадцать жарче, чем в столовой!
— Сейчас уже выключу духовку. Дети пошли поиграть во дворе.
Мисс Лифолт смотрит в окно на детишек, резвящихся у поливального фонтанчика. Мэй Мобли раздета до трусиков, Росс — я его зову Молодой Человечек, — тот в памперсе. Ему и годика еще нет, а уже ходит, как большой мальчик. Он у нас даже не ползал.
— Не представляю, как они там выдерживают, — вздыхает мисс Лифолт.
Мэй Мобли любит играть с младшим братиком, нянчить его, как настоящая мамочка. Теперь Мэй Мобли уже не бывает дома целыми днями, как раньше. Каждое утро моя Малышка ходит в баптистскую подготовительную школу. Но сегодня День труда, выходной для всего мира, и занятий тоже нет. А я и рада. Неизвестно, сколько еще дней нам с ней осталось вместе провести.
— Взгляните на них, — говорит мисс Лифолт, и я тоже подхожу к окошку.
Брызги фонтанчика долетают до верхушек деревьев, даже радуга получается. Мэй Мобли берет Молодого Человечка за ручку, они встают под фонтанчиком, прикрыв глаза, — ни дать ни взять крещение.
— Да, дети — это чудо, — опять вздыхает мисс Лифолт, будто только что это поняла.
— Это уж точно.
Мне кажется, сейчас мы как-то ближе друг к другу, я и мисс Лифолт, — глядим вместе на деток, которых мы обе любим. А вдруг и вправду мир начинает потихоньку меняться? Все-таки на дворе 1964-й. В городе вон черных уже пускают вместе с белыми в «Вулворт».
Сердце сжимается, как подумаю, не слишком ли далеко я зашла. Вот выйдет книга, люди догадаются про нас — и, может, я никогда больше не увижу этих детей. А что, если мне не удастся даже попрощаться с Мэй Мобли, сказать ей напоследок еще раз, что она хорошая девочка? А Молодой Человечек? Кто расскажет ему сказку про зеленого марсианина Лютера Кинга?
Я уж раз двадцать про все это подумала. Но сегодня отчего-то особенно разволновалась. Если она все узнает… ох, как же я буду скучать по деткам.
Оборачиваюсь и замечаю, что мисс Лифолт разглядывает мои голые ноги. Похоже, она никогда в жизни не видела так близко голые черные лодыжки. И тут она хмурится. Переводит мрачный взгляд на Мэй Мобли. У Малышки весь животик измазан грязью и травой. Теперь она и братика так же разукрашивает, будто тот свинка в хлеву, — а мисс Лифолт смотрит на собственную дочь с отвращением. На Молодого Человечка она никогда так не глядит, только на Мэй Мобли. Приберегает неприязнь специально для нее.
— Она изуродует весь двор! — злится мисс Лифолт.
— Сейчас я их заберу…
— И я не могу позволить, чтобы ты обслуживала нас с… с голыми ногами!
— Я же говорила вам…
— Хилли будет здесь через пять минут, а у нас все кувырком! — вскрикивает мисс Лифолт.
Мэй Мобли, видать, даже через стекло расслышала, потому что оглядывается и замирает испуганно. Улыбка ее гаснет. Малышка медленно принимается вытирать грязь с личика.
Надеваю фартук — сейчас полью ребятишек из шланга. Потом пойду в гараж, натяну чулки. Книга выходит через четыре дня.
Мы все живем в предвкушении. Я, Минни, мисс Скитер, все служанки, чьи рассказы вошли в книгу. Будто семь месяцев ждали, пока закипит невидимый горшок с водой. После трех месяцев ожидания мы перестали даже упоминать о книжке. Чересчур волновались.
Но в последние две недели внутри меня поселились тайная радость и тайный ужас — и теперь я еще медленнее натираю полы и стираю белье, просто едва шевелю руками. Разглаживание складок на платье занимает целую вечность, но что уж тут поделаешь. Мы все прекрасно понимаем, что сначала-то никто ничего не скажет. Как миссис Штайн говорила мисс Скитер, эта книга бестселлером не станет и чтобы мы «на многое не рассчитывали». Мисс Скитер полагает, может, и вообще никто не отзовется, потому как люди на Юге «сдержанные». Если чего и подумают, вслух ни слова не произнесут. Затаят дыхание и подождут, пока мимо не пронесет, будто газ ядовитый.
Минни же говорит:
— Надеюсь, она задержит дыхание до тех пор, пока ее не разорвет и не разнесет в клочья по всему округу Хиндс.
Это она про мисс Хилли. Хотелось бы, чтоб Минни изменилась как-то, подобрела, но ничего не попишешь — Минни есть Минни.
— Хочешь перекусить, Малышка? — спрашиваю я, когда она в четверг возвращается из школы.
О, Мэй Мобли у нас уже большая девочка! Целых четыре года! Рослая для своих лет — люди думают, ей пять или даже шесть. И худенькая, в маму, а щечки пухлые. Но прическа у нее неважно выглядит. Она тут решила подстричь себя игрушечными ножницами, а вы знаете, чем такое обычно кончается. Мисс Лифолт пришлось отвести ее в салон красоты для взрослых, но и там они не смогли толком справиться. С одной стороны по-прежнему коротко, а впереди вообще ничего не осталось.
Готовлю Малышке еду — низкокалорийную, потому как мисс Лифолт только таким разрешает кормить ее. Крекеры, тунец, желе — и никаких взбитых сливок.
— Что сегодня проходили? — интересуюсь я, хоть Малышка и не в настоящую школу пока ходит. Как-то я спросила, а она и говорит: «Пилигримов. Они сюда приплыли, а ничего не выросло, поэтому они ели индейцев».
Я растолковала, конечно, что пилигримы не ели индейцев. Но дело-то не в этом. Дело в том, что мы должны следить, что творится в детских головках. Каждую неделю Малышка по-прежнему слушает секретные сказки Эйбилин, ее особые уроки. Когда Молодой Человечек подрастет, я и ему буду рассказывать сказки. Если, конечно, еще останусь здесь к тому времени. Но с Молодым Человечком, с ним все будет иначе. Он меня любит, но он дикий, как зверек. Подбежит, обнимет мои колени крепко-крепко, а потом срывается и мчится дальше по своим делам. Но если у меня и не выйдет ничего с ним, я не слишком огорчусь. Начало положено, и мальчонка, хоть пока ни слова не говорит, уже слушает все, что ему скажет Мэй Мобли.
Сегодня, когда я спрашиваю, что они проходили, Мэй Мобли бурчит:
— Ничего. — И надувает губки.
