— Хилли, зачем ты явилась?
— Сообщить тебе, что я встречалась со своим адвокатом, Хибби Гудманом, который является в Миссисипи экспертом номер один в области законов о распространении клеветы. У тебя будут серьезные неприятности, милочка. Тебе грозит тюрьма, ты в курсе?
— Ты ничего не сможешь доказать, Хилли. — Я уже обсуждала этот вопрос с юридическим отделом «Харпер и Роу». Мы очень старательно заметали следы.
— Да я на сто процентов уверена, что именно ты это написала, потому что ты самая вульгарная девица в городе. Никто, кроме тебя, не общается так близко с черномазыми.
Непостижимо, как мы могли дружить когда-то. Хочется спрятаться в доме и крепко запереть дверь. Но в руке у нее конверт, и это заставляет меня нервничать.
— Я знаю, что об этом много говорят, Хилли, по городу ходит множество слухов…
— Меня совершенно не волнуют эти слухи. Всем в городе известно, что это не Джексон. Книга про выдуманный город, который существует только в твоей маленькой убогой головке, и мне известно, кто тебе помогал в этой гнусности.
Чувствую, как сжимаются зубы. Да, ей известно про Минни и Ловинию, но знает ли она об Эйбилин? И о других?
Хилли помахивает конвертом:
— Я приехала сообщить твоей матери о том, что ты сделала.
— Ты собираешься нажаловаться на меня маме?
Забавно, конечно, но мама действительно ничего не знает об этой истории. И я предпочла бы, чтоб так оно и оставалось. Ей было бы стыдно за меня и… Не отвожу глаз от конверта. А вдруг она из-за этого вновь заболеет?
— Вот именно. — Гордо вскинув голову, Хилли поднимается на крыльцо.
Открывает дверь и входит, словно в собственный дом.
— Хилли, я тебя не приглашала. Ты не…
Но тут навстречу ей выходит мама, и я опускаю руку.
— О, Хилли! — восклицает мама. Она в халате, опирается на трость, которая покачивается при каждом шаге. — Сколько лет, сколько зим, дорогая.
Хилли растерянно моргает. Не знаю, что больше поразило Хилли — мамин вид или его отсутствие. Густые каштановые волосы поредели и стали белыми как снег. Дрожащая рука, опирающаяся на трость, для неподготовленного человека выглядит точно рука скелета. Но страшнее всего почти полное отсутствие зубов, остались только передние. Щеки глубоко ввалились, как у покойника.
— Миссис Фелан, я… я приехала, чтобы…
— Хилли, ты что, заболела? Выглядишь чудовищно, — говорит мама.
Хилли нервно облизывает губы:
— Я… у меня не было времени привести себя в порядок, перед тем как…
Мама неодобрительно качает головой:
— Хилли, дорогая. Никакой молодой муж не захочет созерцать подобное зрелище, вернувшись домой. Взгляни на свою прическу. И это… — Мама, прищурившись, хмуро рассматривает болячку на губе. — Это абсолютно непривлекательно, дорогая.
Я смотрю только на конверт. Мама грозно тычет в меня пальцем:
— Я завтра же позвоню в «Фанни Мэй» и запишу вас обеих.
— Миссис Фелан, не…
— Не стоит благодарности, — перебивает мама. — Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, теперь, когда твоей мамы нет рядом, чтобы руководить тобой. А сейчас я иду спать. — Нетвердой походкой мама отправляется к себе, бросив на прощанье: — Не засиживайтесь допоздна, девочки.
Хилли стоит разинув рот. Потом злобно распахивает дверь и выходит. Письмо по-прежнему у нее в руке.
— У тебя немыслимые проблемы, Скитер, — с яростью шипит она. — И у твоих черномазых!
— О ком именно ты говоришь, Хилли? Ты же никого не знаешь.
— Я не знаю, я? Эту твою Ловинию? О, о ней я уже позаботилась, не волнуйся! Лу-Анн с ней разберется. И предупреди свою Эйбилин, пускай хорошенько подумает в следующий раз, когда захочет написать о моей дорогой подруге Элизабет, угу, — ухмыляется она. — Ты еще помнишь Элизабет? Она приглашала тебя на свою свадьбу.
Услышав имя Эйбилин, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ударить Хилли.
— Передай своей черномазой подружке, что ей следовало быть чуть умнее и не упоминать про царапину в виде галочки на обеденном столе Элизабет.
Чертова царапина. Как я могла пропустить такую улику?
— И не надейся, что я забыла о Минни Джексон. По поводу этой негритоски у меня большие планы.
— Будь осторожна, Хилли, — цежу я сквозь зубы. — Не выдай ненароком и себя. — Голос звучит уверенно, но внутри у меня все дрожит. Не представляю, какие у нее могут быть планы.
Глаза ее почти вылезают из орбит:
— Это НЕ Я СЪЕЛА ТОТ ТОРТ!
Она разворачивается, бросается к машине, рывком открывает дверцу.
— И передай своим черномазым, чтоб почаще оглядывались. Пускай внимательно смотрят, кто идет за ними следом.
Руки дрожат, когда я набираю номер Эйбилин. Забираюсь в кладовку и прикрываю дверь. В другой руке у меня распечатанное письмо от «Харпер и Роу». Кажется, что уже полночь, но на часах всего восемь тридцать.
Эйбилин снимает трубку, и я тотчас выпаливаю:
— Сегодня приезжала Хилли. Она знает!
— Мисс Хилли? Что она знает?
В трубке слышен голос Минни:
— Хилли? Что там насчет мисс Хилли?
— Минни… тут у меня в гостях, — поясняет Эйбилин.
— Полагаю, ей тоже нужно это услышать, — говорю я, хотя вообще-то предпочла бы, чтоб Эйбилин рассказала ей все попозже, без меня. Но описываю появление Хилли, как она ворвалась в дом, потом жду, пока Эйбилин перескажет историю Минни. Из уст Эйбилин она звучит еще страшнее.
Эйбилин возвращается к телефону, вздыхает.
— Все из-за царапины на обеденном столе Элизабет… так Хилли и догадалась.
— Господи, просто царапина. Как я могла о ней написать…
— Нет, это я должна была заметить. Простите меня, Эйбилин.
— Думаете, мисс Хилли расскажет мисс Лифолт, что я про нее написала?
— Она не может рассказать! — слышится крик Минни. — Тогда она признает, что книжка про Джексон.
Вот теперь-то я понимаю, в чем прелесть плана Минни.
— Согласна, — говорю я. — Думаю, Хилли напугана, Эйбилин. Она не знает, что делать. Сказала, что пожалуется на меня моей матери.
Сейчас, когда шок от слов Хилли прошел, сама идея вызывает лишь смех. Это самое меньшее, что меня беспокоит. Если мама сумела пережить крах моей помолвки, эту историю она тем более переживет. Я сумею все объяснить.
— Думаю, мы все равно ничего не можем с этим поделать, — нервно замечает Эйбилин.
