— Какой еще торт?
— Х-х-хилли выиграла торт. И обвинила меня, будто это я ее записала на аукцион. Чтобы… подшутить над ней, — подвывает она. — Зачем бы мне это делать? К чему мне вносить ее имя в список?
До меня очень медленно начинает доходить, что происходит. Не знаю, кто записал Хилли на этот торт, но точно знаю, почему она готова живьем сожрать того, кто это сделал.
Воровато оглядываюсь на дверь. Внутренний голос говорит мне: «Вали отсюда, Минни. Просто оставь все как есть». Но гляжу на мисс Селию, как она заходится тут в своей старой рубашонке, и чувство вины, будто смола, покрывает меня толстым липким слоем.
— Я больше не могу поступать так с Джонни. Я уже все решила, Минни. Я уезжаю, — всхлипывает она. — Возвращаюсь в Шугэ-Дитч.
— Вы бросите мужа только потому, что вас вырвало на вечеринке?
Не спеши, уговариваю себя. Мисс Селия не может бросить мистера Джонни — где тогда останусь я?
Мисс Селия еще горше рыдает. Что же делать-то…
Другого выхода нет. Наверное, пора. Пора рассказать ей то, что я не хотела рассказывать никому на свете. Но если мне грозит потерять работу, нужно использовать последний шанс.
— Мисс Селия… — начинаю я, присаживаясь в желтое кресло. Я в этом доме прежде сидела только в кухне да на полу в ванной, но сегодня день экстренных мер. — Я знаю, почему мисс Хилли так взбесилась. Из-за торта, в смысле.
Мисс Селия громко сморкается в салфетку. Потом смотрит на меня.
— Я ей кое-что сделала. Страшное. — Сердце начинает колотиться при одной мысли. Нет, не могу спокойно сидеть и рассказывать эту историю. Поднимаюсь, подхожу к кровати.
— Что? — шмыгает она носом. — Что вы сделали, Минни?
— В прошлом году, когда я еще работала у ее матери, мисс Уолтер, мисс Хилли позвонила мне домой. Сказать, что отправляет мисс Уолтер в дом престарелых. Я испугалась — у меня пятеро детей, их надо кормить. Лерой и так работал в две смены.
Чувствую, как краснею.
— Я понимаю, что поступила не по-христиански. Но кем надо быть, чтобы собственную маму отправить к чужим людям? Они ведь могут с ней невесть как обращаться, это только со стороны кажется, что все нормально.
Мисс Селия садится в кровати, вытирает нос. Слушает очень внимательно.
— Три недели я искала работу. Каждый день, закончив у мисс Уолтер, искала новое место. Ходила к мисс Чайлд. Она мне отказала. Я пошла к Роули — им я тоже не сгодилась. Ричи, Патрик Смит, Уокерсы, даже католик Тибодо, у которого семеро детей, — все мне отказали.
— О, Минни… — сочувствует мисс Селия. — Какой ужас.
— Мне с самого детства мама твердила, чтоб я не смела огрызаться. Но я ее не слушалась, и всему городу известен мой длинный язык. Я и подумала — вот оно в чем дело, вот из-за чего никто не хочет на работу брать.
Оставалось всего два дня работать у мисс Уолтер, а я все еще не нашла нового места. И тут-то по-настоящему испугалась. У Бенни астма, Шуге еще в школе учится, и Киндра, и… у нас и так туго было с деньгами. А тут мисс Хилли приходит к мисс Уолтер поговорить со мной.
Говорит: «Минни, переходи работать ко мне. Я буду платить тебе на двадцать пять центов в день больше, чем мама». Назвала это «морковкой», будто я осел. Будто я могу взять и подложить такую свинью своей подружке Юл Мэй Крукл — занять ее место, чтобы ту вышвырнули с работы. Мисс Хилли думает, что все такие же подлюги, как она.
Смахиваю пот с лица. Мисс Селия слушает, приоткрыв рот.
— Я ей говорю: «Нет, спасибо, мисс Хилли». А она — что будет платить на пятьдесят центов больше, а я снова: «Нет, мэм, спасибо». И тут, мисс Селия, тут она меня прямо убила. Сказала, что она все знает про Чайлдсов, и про Роули, и про остальных, кто дал мне от ворот поворот. Сказала, это потому, что она всем сообщила, будто я воровка. Я в жизни ничего не украла, но она всех обманула, и теперь никто в городе никогда не возьмет на работу черномазую грубиянку-воровку, и я с таким же успехом могу просто идти работать на нее бесплатно.
Вот так оно и вышло, я ей это и сказала.
— Что именно, Минни? — растерянно моргает мисс Селия.
— Сказала, чтоб она говном моим подавилась.
Мисс Селия потрясенно молчит.
— Я пошла домой, сделала тесто для шоколадного торта. Положила туда сахар, хороший шоколад, настоящую ваниль, что мне кузен привез из Мексики.
Принесла торт к мисс Уолтер — я знала, что мисс Хилли все время околачивается там, ждет, пока дом освободится, чтоб она могла его продать. Серебро материнское таскает. Вроде как оно ей причитается. Наследство собирает.
Как я поставила торт на стол, мисс Хилли заулыбалась — решила, что это знак примирения, что я так хочу показать, будто очень сожалею о словах своих. А я только смотрела. Хотела, чтоб она сама его съела. Два больших куска. Заталкивала она их в рот, будто в жизни ничего вкуснее не пробовала. Потом и говорит: «Я знала, что ты передумаешь, Минни. Я знала, что все равно получу свое». И захихикала, как будто это так забавно.
Тогда мисс Уолтер сказала, что она тоже, кажется, немножко проголодалась, и попросила кусочек. Я ей и говорю: «Нет, мэм. Этот торт специально для мисс Хилли».
Мисс Хилли тут же: «Мама тоже может попробовать, если хочет. Только маленький кусочек, разумеется. Что это ты такое положила туда, Минни, что так вкусно получилось?»
Я ответила: «Там настоящая ваниль из Мексики», а потом и выложила правду. Рассказала, что еще я положила в торт специально для нее.
Мисс Селия застыла как каменная, глаз с меня не сводит, но я-то не могу ей в глаза смотреть.
— Они так долго молчали, что я запросто могла выйти за дверь, а они даже не заметили бы. А потом мисс Уолтер начала смеяться. Так смеялась, чуть со стула не свалилась. Говорит: «Да, Хилли, ты получила свое. И я даже посплетничать про нашу Минни не могу, потому что тогда ты всему городу станешь известна как леди, сожравшая целых два куска дерьма Минни».
Украдкой кошусь на мисс Селию. Глаза широко распахнуты, на лице отвращение. Зря я ей рассказала. Она теперь никогда не сможет мне доверять. Усаживаюсь в желтое кресло.
— Мисс Хилли решила, что вы знаете про эту историю. И хотели над ней посмеяться. Она бы не точила когти на вас, если бы я не сделала то, что сделала.
Мисс Селия молчит.
— Но я хочу, чтоб вы знали: если вы уйдете от мистера Джонни, получится, что мисс Хилли победила в этой игре. Тогда выходит, что она побила и меня, и вас… — Я вспоминаю про Юл Мэй в тюрьме, про мисс Скитер, от которой отвернулись все друзья. — Не так много осталось в нашем городе людей, кого ей не удалось сломать…
Мисс Селия поднимает голову, открывает было рот, но не произносит ни слова.
Наконец, чуть помолчав, говорит только:
