Мама забирает горжетку у Кристины, бережно складывает и уносит в прихожую.
Заметив, как погрустнела Кристина, Сабина говорит:
– Я дам тебе поносить ее, когда захочешь.
– Правда? Ты просто душечка. Но она же такая дорогая.
Сабина пожимает плечами:
– Ну и что?
– Ну вот, все мои девочки здесь, теперь можно зажигать свечи, – говорит мама, и в голосе ее слышится столько нежности и счастья.
Дочери усаживаются вокруг нее, а она зажигает спичку и осторожно подносит к каждому фитильку. Ее руки плавно кружат над свечами, от которых пахнет расплавленным воском. Наконец она прикладывает ладони к лицу и начинает молиться. Когда она отрывает руки, на лице видны слезы.
– Девочки мои. Вы уже совсем взрослые.
Спускаются сумерки, и во всех окнах во дворе светятся огни пятничного ужина. Откуда-то издалека доносится песня, низкому мужскому голосу вторят детские голоса, Шалом алейхем, мир вам. София начинает подпевать, и вот уже вся семья за столом затягивает слова древней песни.
Их семью нельзя назвать религиозной, но для мамы пятничная трапеза священна, ее лицо сияет от радости. И еще от гордости за своих девочек, которые сейчас рядом с ней. Острый дух от бесчисленных отцовских книг, лимонный мускус от маминых цветов с балкона смешиваются с дрожжевым запахом халы и ароматом темного вина.
Интересно, меняешься ли ты, если тебя любят, если любишь ты, думает София. В мерцании свечей она вглядывается в лицо старшей сестры, пытаясь найти ответ, и видит, что глаза ее грустны. Да, Сабина часто бывает робкой, переживает по пустякам, но тут что-то другое.
Она хочет наклониться к Сабине и тихонько спросить, в чем дело, но тут встревает Кристина:
– Интересно, какое у тебя, Сабина, будет платье. Наверное, прекрасное как сон, ведь мадам Фурнье из салона обязательно поможет тебе. Представляю, как будет красиво.
– О, знаешь… – Сабина замолкает. На щеках у нее пылают два красных пятна.
Лютек берет ее за руку.
– Мы не хотели говорить об этом сегодня, но… – произносит он тихо.
Сабина поднимает глаза, смотрит на всех робко и виновато.
– Мадам Фурнье меня уволила.
– Она тебя уволила? Как же так, Сабина, с чего бы ей тебя увольнять? Она всегда пела тебе дифирамбы. Ты ее лучшая манекенщица.
– Оказывается, я не имею права работать во французском модном салоне. Они все время говорили, что я вылитая француженка, а теперь выясняется, что внешность у меня слишком еврейская.
– Чушь какая-то, – недоумевает мама. – О чем это они, не понимаю.
– Сабина все равно собиралась в скором времени уволиться, – говорит Лютек. – Папа будет в восторге, если она будет работать у нас, в офисе нашей типографии.
Сабина благодарно ему улыбается. И все же весь оставшийся вечер тихая печаль не сходит с ее лица.
* * *
После ужина, когда вся семья усаживается за бесконечную игру в безик, София ускользает и бежит к Розе, в дом через дорогу.
– Наконец-то! – говорит Роза, спасая Софию от своей любопытной матери, которая выходит в коридор к каждому гостю, чтобы поприветствовать его и разузнать семейные новости. Бесчисленные кольца с бриллиантами ярко сверкают у нее на пальцах, она не снимает их, даже когда взвешивает мясо в своей мясной лавке.
– Входи. Там есть один человек, который тебя заинтересует. Представь, он работает с твоим любимым преподавателем, доктором Корчаком.
София тяжело вздыхает. С тех пор как Роза обручилась, она считает своим долгом подыскать подходящего жениха и для Софии.
– Прекрати это, Роза. Тот последний парень был невыносим, чуть не уморил меня бесконечными разговорами.
Большая переполненная людьми гостиная заставлена дорогой мебелью и убрана в стиле польского охотничьего домика. Через открытую балконную дверь струится мягкий вечерний воздух. Играет граммофон, звучит самое модное танго нынешнего лета, «Через год».
– Вот и он, – говорит Роза.
У окна возвышается – он действительно выше всех в зале – молодой человек с чудесной улыбкой. Небольшая, по-кошачьи аккуратная голова, чуть раскосые восточные глаза. И такой высокий. Вот уж точно – господин Жираф, думает София. И, к своему удивлению, понимает, что случилось то, что должно было случиться.
* * *
Миша уже собирался уходить, когда увидел спешащую к нему Розу и рядом с ней девушку в летнем платье.
Он резко выпрямляется и подается вперед. Светлые волосы убраны назад, брови вразлет, белое платье оттеняет загорелую кожу. Та самая девушка!
И, конечно же, протягивая ему руку, она недоумевает, почему он улыбается так по-идиотски.
– Роза говорит, вы работаете с Корчаком, – произносит девушка.
– Так и есть. Да. Работаю помощником воспитателя в приюте. Правда.
Мысли у него путаются, самое главное для него сейчас – то, что мягкая рука девушки в его руке. Но София внимательно и вопрошающе смотрит ему прямо в глаза. Такая девушка заслуживает, чтобы с ней разговаривали серьезно, а не мямлили что-то по-дурацки.
– А вы тоже изучаете педагогику? – Он пытается быть серьезным.
– Как вы догадались? Роза сказала или вы поняли по моему виду?
– Нет-нет. Просто видел вас на лекции Корчака в рентген-кабинете.
– А, маленький мальчик, бьющееся сердце! Разве можно это забыть? Это даже не лекция, это совершенно иная точка зрения, новый взгляд. Но если б я вас там видела, наверняка бы запомнила.
Он обрадовался, услышав это.
– Почему вы должны меня помнить? Мы ведь даже не говорили. А потом и лекции отменили так неожиданно.
София хмурится.
– Разве это не ужасно? Наверное, для доктора это стало ударом.
– Да, но настоящим ударом стало то, что ему запретили работать в приюте для польских детей, который он создал. Совет управляющих уволил его. Ему запрещено видеться с детьми, которых он воспитывал не один год, которые были его семьей.
– Просто ужасно.
Ее глаза блестят от волнения. Она едва достает Мише до плеча, но совсем не кажется беспомощной, в ней чувствуется жизненная сила, которая, если надо, проявит себя. А еще в осанке, легких грациозных движениях чувствуется что-то балетное. И эти глаза. Как найти название для необычного оттенка ее голубых, ослепительно ярких, прозрачных глаз? Они внимательно изучают его.
– Я так завидую вам, вы работаете бок о бок с Корчаком, видите на практике все его методы. Наверное, работать рядом с ним – настоящее счастье.
– Честно говоря, поначалу его методы сбивают с толку.
– Что значит «сбивают с толку»?
