– Если ты знаком с человеком, который умеет оживлять мертвецов, – содрогнулся Свин, – будь уверен, я точно не хочу с ним встречаться!
– Я никогда не говорил, что доктор Хартхилл умеет оживлять мертвецов! Он просто знаток и медицины, и электричества, так что если кто нам тут поможет, то именно он. А ещё он может знать, кто проводит подобные эксперименты, то есть потенциальных сообщников Уоррена.
– Звучит неплохо, – согласился Свин. – Но я тебя предупреждаю, Арти, если там, куда мы идём, на нас полезут мертвецы с электрическими искрами из глаз, – сражайся с ними сам как хочешь. Я удеру раньше, чем ты успеешь произнести «Франклин Стейн»!
– «Франкенштейн», – машинально поправил его Арти.
– Пусть так, главное – я убегу быстрее ветра. Кстати, как ты умудрился познакомиться с этим твоим доктором?
– Прошлым летом он рекламировал в газете «Шотландец» только что им изобретённый метод лечения электричеством. В объявлении говорилось, что электричество может излечивать почти все болезни. Поэтому я посетил этого доктора, и мы друг другу понравились.
– А зачем ты пошёл к нему? – не понял Свин. – Ты же ничем таким не болен?
– Неважно, – резко сменил тему Арти. – Главное – что этот доктор очень умный человек и разбирается в разных науках, особенно в тех, которые касаются электричества.
Наконец они прибыли на площадь Ратлэнд-сквер – широкую и просторную, согласно ансамблю Нового города
[2]. В центре площади располагался парк с ухоженными лужайками и высокими, аккуратно подстриженными деревьями. Парк окружали ровные ряды новых домов с террасами и большими окнами, пропускавшими много света.
Мальчики поднялись по четырём ступенькам к блестящей чёрной двери доктора Хартхилла. На двери между двумя колоннами в греческом стиле блестела бронзовая табличка с именем:
Ниже располагалась ещё одна табличка:
Арти позвонил в звонок и стал ждать ответа.
Прошла примерно минута. Никто не спешил открывать. Свин было вздохнул с облегчением.
– Наверно, твой доктор ушёл посещать больных. Очень жаль, но нам придётся пойти домой.
Он развернулся, чтобы спуститься по ступенькам, но Арти перехватил его за рукав.
– Погоди! Наверно, он просто слишком занят и не может сразу открыть.
Он нажал на ручку двери – и та легко подалась. Дверь была не заперта.
– Давай зайдём, – позвал Арти друга.
– Арти, ты уверен, что это прилично – так просто взять и войти? – засомневался тот.
– Всё в порядке, – уверил его товарищ. – Я же тебе говорил, мы с доктором – друзья.
В миг, когда Арти перешагнул через порог, в прихожей послышался грохот и звук бьющегося стекла. Под потолком заплясала вспышка яркого света. Арти невольно отшатнулся, когда сверху на них посыпался каскад искр.
9. Встреча с магом электричества
Арти вскрикнул и инстинктивно прикрыл голову руками, когда его осыпало дождём электрических искр. Опустив наконец ладони, он увидел, что катаклизм уже прошёл, оставив после себя необыкновенно свежий запах озона. Свин осторожно переступил порог следом за другом, тревожно оглядываясь.
– Арти, что это было?
Арти быстро овладел собой и уверенно ответил:
– Всё в порядке, Свин. Просто какой-то очередной эксперимент доктора, ничего страшного. Идём.
Они прошли по коридору, где с потолка свисали обгорелые провода, а под ногами на ковре валялось битое стекло от ампул.
– Арти, ты уверен, что стоит общаться с таким опасным типом? – шёпотом спросил Свин, под башмаком которого как раз захрустели осколки ампулы.
– Доктор Хартхилл совсем не опасный, – заверил его Арти. – Он настоящий доктор с дипломом. Просто у него полно интересных новаторских идей, научных и медицинских.
– Идей вроде этой? – Свин остановился, чтобы получше рассмотреть большой чертёж на стене. – Что это вообще такое, ради всего святого?
Рисунок изображал человеческую голову в разрезе, череп был разделён на секции, и каждая секция – подписана.
– А, это просто иллюстрация основ френологии, науки о строении человеческого черепа, – пояснил Арти. – По форме черепа человека можно определить, какой у него характер, какие склонности. Можно ощупать голову и узнать, имеет ли человек склонность к искусству или преступные наклонности.
– Ты говоришь, что можно арестовать человека просто за форму его головы?
– Думаю, наука не зашла так далеко. Всё-таки пока ещё требуется доказать, что он совершил преступление.
– Но если у кого-то преступная форма головы, может, разумнее арестовать его заранее, чтоб он не успел ничего натворить?
– Наверняка судьи и адвокаты будут протестовать против такого подхода, – вздохнул Арти. – Но хотел бы я иметь возможность исследовать череп Бенджамина Уоррена. Уверен, что у него на голове есть шишки преступности.
Арти вел Свина за собой по коридору мимо научных графиков и схем, оформленных в рамки. Со стен на них смотрели фотографии седобородых и лысых почтенных джентльменов, позирующих на разных медицинских конференциях.
– А чего там было на двери про то, что твой доктор – специалист по кальвинизму? – вспомнил Свин.
– Не кальвинизму, болван, а гальванизму. Название пошло от фамилии итальянского учёного Гальвани. Он доказал, что можно заставить мёртвую лягушку дёргать лапами, пропуская сквозь неё электричество.
Свин с отвращением наморщил нос.
– Бога ради, Арти, зачем заниматься такой ерундой? Пропускать электричество через дохлую лягушку?
– Теория состоит в том, – терпеливо объяснил Арти, – что электричество может заставить функционировать нервы мёртвой лягушки. А значит, оно способно восстанавливать здоровье и силы больных людей.
