– Это из-за того, что у главных героев в твоих книжках всегда есть какой-нибудь верный помощник? – отозвался Свин. – Верный и стойкий, хотя совсем не такой храбрый и умный, как сам герой?
В его голосе звучала обида, которой Арти никогда ещё не слышал – и которая заставила его почувствовать себя крайне неловко.
– Н-нет, Свин, ничего подобного, – поспешил заверить он.
– Или это просто твой способ отвлечь меня от поедания булочек? – продолжал Свин. – Что-то такое ты говорил, когда мы только ввязались в это дело.
Мальчики постояли молча, глядя под ноги, на блестящую от влаги мостовую, порой обмениваясь осторожными взглядами.
– Нужно же мне было что-то сказать, чтобы тебя убедить пойти со мной, – наконец пробормотал Арти.
Непонятным образом холодная ночь теперь казалась ещё холоднее.
– Правда? – Свин стоял, глубоко засунув руки в карманы, и лица его было не разглядеть – его почти целиком заслонял поднятый воротник.
– Правда в том, что… – Арти покопал носком ноги мостовую, прежде чем признаться: – Правда в том, что… ты мне очень нужен.
– Нужен – зачем? – Свин вытер рукавом мокрый нос. – Я же не знаток, например, медицинского кальвинизма…
– Гальванизма.
– Да всё равно. И не знаю, как обмануть каннибалов. И даже за девушкой-призраком нормально не сумел последить, упустил её.
– Это всё неважно. А важно, что… – Слова Арти прервал тоскливый гудок баржи откуда-то с реки. – Важно, что ты придаёшь мне храбрости.
– Я? Придаю тебе храбрости? – в голосе Свина слышалось недоверие.
– Именно так, – подтвердил Арти. – Это опасное приключение, и, сказать по правде, в одиночку у меня бы на него не хватило отваги.
Свин несколько секунд обдумывал услышанное. Потом заметил:
– Я сам сейчас порядком напуган, если что. И не стесняюсь в этом признаться.
– Мы оба напуганы. Но ты ведь потерял отца, – с нажимом сказал Арти, – и смог с этим справиться. И смог заботиться о своей маме. Для этого требуется совершенно особая храбрость… Хотел бы я быть хоть вполовину таким храбрым, как ты.
Свин выглядел поражённым до глубины души. Потом делано пожал плечами.
– Да ладно. Просто иногда приходится делать, что должно.
– Да, иногда приходится. – Замёрзшие губы Арти растянулись в улыбке.
– В том числе иногда приходится быть верным другом.
Наконец стало видно круглое лицо Свина – он оттянул назад закрывавший его шарф и обернулся к свету газового фонаря. Оказывается, Свин тоже улыбался.
Арти от всей души хлопнул друга по плечу.
– Тогда пошли, старина! Нас ждёт непростая работёнка!
Они снова пустились в путь, и обоим будто бы стало теплее, словно зимняя ночь немного отступила.
– Не только я забочусь о маме – она тоже заботится обо мне, ты знаешь, – по пути сказал Свин. – Она столько раз мне говорила: «Может, мы и небогаты, Эдди, но никто не сможет обвинить меня в том, что ты выглядишь недокормленным».
– Она молодец, ты выглядишь очень-очень докормленным, – сердечно подтвердил Арти.
Они пересекли Северный мост и повернули к площади Ватерлоо, а вскоре уже стояли перед воротами кладбища Кэлтон. За ним поднималась тёмная громада Кэлтонской тюрьмы, как мрачное напоминание об опасности, которой друзья себя подвергали. Как и на кладбище Грэйфрайарз, замок на воротах был сломан, так что они открылись без особых усилий.
– Ты не думаешь, что они уже здесь? – шёпотом спросил Свин, осторожно прикрывая за собой ворота.
Арти жестом приказал ему замолчать и тихо повёл друга по поднимавшейся на холм дорожке между могилами. Потом указал на массивный памятник слева, и ребята спрятались за ним. Сквозь плывущие пряди тумана они различили высокий гранитный обелиск на вершине холма, устремлённый в небо как предостерегающий палец.
– Пока никаких признаков, что здесь был кто-то ещё, – прошептал Арти.
– Нам ещё повезёт, если мы разглядим их в таком тумане.
– Следи за дорожкой. Полковник Дэш непременно прибудет, – уверенно сказал Арти. – Он явится разрыть могилу, помеченную буквами «D» и «С». Думаю, могилу для него уже наметил днём один из его людей.
– Не думаю, что мы сможем узнать что-то важное, если будем просто следить за ним.
– Если внимательно слушать, – возразил Арти, – наверняка из их слов мы сможем догадаться, что они ищут.
– Что-то связанное с таинственными шестьюстами.
Арти кивнул и одобрительно помычал.
Свин сменил позицию, чтобы выпрямить затёкшую ногу.
– Знаешь, Арти, в этом числе – шестьсот – есть что-то ужасно знакомое. Прямо на слуху, только никак не могу ухватить.
– Что-то знакомое, связанное с уроками математики, – хмыкнул Арти, разминая колено.
– Нет, не математики. Наоборот – литературы. Что-то, связанное с поэзией.
– С поэзией? Свин, это на тебя не похоже! С каких пор ты рассуждаешь о поэзии? – Арти взглянул на друга – и увидел, что тот наморщил лицо в предельной сосредоточенности.
– Помнишь тот урок, когда отец Воган велел нам выучить наизусть стихотворение на наш собственный выбор?
– Ага. Я тогда выбрал «Лохинвара» сэра Вальтера Скотта. Ну, знаешь, о храбром молодом рыцаре.
Он напряг память и процитировал:
Младой Лохинвар с запада скачет
На лучшем из верных коней,
И преданный меч в руках у него –
Надёжный союзник в войне.
– Да, да, – нетерпеливо перебил его Свин, – я отлично помню, как ты без запинки прочёл всю эту длиннющую штуку. Незачем сейчас делать это ещё раз.
Арти слегка обиделся, что его оборвали посредине строфы.
– Так зачем ты вообще об этом заговорил? – сердито спросил он.
– Я тогда выбрал Бёрнса, «Оду шотландскому пудингу Хаггис
[5]».
– И никто в целом классе не удивился твоему выбору, Свин.
– Но я долго выбирал и до того просмотрел целую кучу других стихов, – продолжал Свин. – В том числе и о Крымской войне.
– Ну да, знаю, – сказал Арти. – Это когда наша армия объединилась с французами, чтобы отбить у русских порты на Чёрном море.
– Ну вот, я и прочёл стихи о той знаменитой битве и уверен, там где-то упоминаются про шестьсот. Я про «Атаку лёгкой бригады» Китса.
– Нет, Альфреда, лорда Теннисона
[6].
