— А! — сказала я. Это была самая длинная фраза, которую он когда-либо произносил.
Но былой плен Доггера не был темой для открытого обсуждения, и я знала, что время переключиться.
— Ты думаешь, это она сделала? — спросила я. — Я имею в виду, убила Руперта.
Доггер нахмурил брови, как будто размышления были сопряжены у него с величайшими усилиями.
— Полиция так подумает, — сказал он, медленно кивая. — Да, полиция подумает именно так. Скоро они будут здесь.
Как оказалось, он был прав.
— Широко известный факт, — возвестила тетушка Фелисити, — что Черную Смерть принесли в Англию юристы. Шекспир говорил, что нам следует повесить многих из них, и в свете нынешней санитарной реформы мы теперь знаем, что он был прав. Так не годится, Хэвиленд!
Она запихнула стопку бумаг в старую шляпную коробку и энергично закрыла крышку.
— Это совершенное унижение, — добавила она, — то, как ты пускаешь все на самотек. Если ничего не случится, у тебя скоро не будет выбора, кроме как продать Букшоу и купить квартиру без удобств в Баттерси.
— Всем привет, — сказала я, входя в библиотеку и притворяясь второй раз меньше чем за полчаса, что не замечаю происходящее.
— А, Флавия, — произнес отец. — Думаю, миссис Мюллет не откажется от дополнительной пары рук на кухне.
— Разумеется, — сказала я. — А затем мне разрешат пойти на бал?
Отец выглядел озадаченным. Мой остроумный ответ пропал впустую.
— Флавия! — вмешалась тетушка Фелисити. — Ребенок не должен так говорить с родителем. Я думала, что ты уже переросла эту дерзость. Не знаю, почему ты все спускаешь с рук девочкам, Хэвиленд.
Отец подошел к окну и устремил взгляд поверх декоративного озера на Причуду. Он спасался бегством, как он часто делал, позволяя хотя бы своим глазам избежать неприятной ситуации.
Внезапно он резко развернулся навстречу тетушке.
— Черт бы все это побрал, Лисси, — сказал он таким решительным голосом, что я думаю, он сам удивился. — Им не всегда легко. Нет… нелегко.
Полагаю, моя челюсть отвисла в тот момент, когда его закрылась.
Дорогой старый папуля! Я бы обняла его, и, если бы каждый из нас был не тем, кем был, думаю, это могло случиться.
Тетушка Фелисити продолжила копаться в бумагах.
— Установленное наследство… движимое имущество… — бормотала она, шмыгая носом. — Когда это кончится?
— Флавия, — сказала Фели, когда я шла мимо открытой двери гостиной, — можно тебя на минуту?
Она подозрительно вежлива. Явно что-то затевает.
Когда я ступила внутрь, Даффи, стоявшая около двери, тихо закрыла ее за мной.
— Мы тебя ждали, — объявила Фели. — Пожалуйста, сядь.
— Я лучше постою, — ответила я. Они обе остались стоять, поставив меня в невыгодное положение, если дело дойдет до неожиданной драки.
— Как пожелаешь, — сказала Фели, усаживаясь за маленький столик и надевая очки. Даффи стояла, прижавшись спиной к двери. — Боюсь, у нас для тебя довольно плохие новости, — продолжила она, поигрывая с очками, словно судья в Олд-Бейли.
[79]
Я ничего не ответила.
— Пока ты шлялась в деревне, мы провели собрание, и все решили, что ты должна уйти.
— Короче говоря, мы проголосовали за то, чтобы исключить тебя из семьи, — добавила Даффи. — Единогласно.
— Единогласно? — сказала я. — Это одна из ваших дурацких…
— Доггер, конечно, просил о снисхождении, но над ним взяла верх тетушка Фелисити, у которой больше веса в этих делах. Он хотел, чтобы тебе позволили остаться до конца недели, но боюсь, мы не можем это позволить. Решено, что ты должна уйти до заката.
— Но…
— Отец дал инструкции мистеру Прингу, своему солиситору, составить договор о возвращении, чтобы тебя вернули в приют для незамужних матерей, которому ничего не остается, кроме как принять тебя обратно.
— Из-за договора, видишь ли, — подхватила Даффи. — У них это в уставе записано. Они не могут сказать нет. Не могут отказаться.
Я стиснула кулаки, почувствовав, что к глазам подступают слезы. Бессмысленно ждать благоразумия.
Я грубо оттолкнула Даффи от двери.
— Ты уже ела те конфеты? — спросила я у Фели.
Она была немного захвачена врасплох резкостью моего голоса.
— Ну, нет… — ответила она.
— Лучше не надо, — выплюнула я. — Они могут быть отравлены.
Как только я это ляпнула, сразу же пожалела.
Елки-палки! Я выдала себя. Вся работа в лаборатории насмарку.
Флавия, подумала я, временами ты не умнее пришибленной молнией ящерицы.
Злясь на себя за то, что я разозлилась, я величаво выплыла из комнаты, и никто не попытался меня остановить.
Я сделала глубокий вдох, расслабила плечи и открыла кухонную дверь.
— Флавия, — окликнула миссис Мюллет, — будь душечкой, принеси мне стакан шерри из кладовой. Я вся какая-то чудная. Не слишком много, смотри, а то я опьянею.
Она вытянулась на стуле у окна, упираясь каблуками в плитку и обмахиваясь маленькой сковородкой.
Я сделала как велено, и она вмиг осушила напиток.
— Что такое, миссис Мюллет? — спросила я. — Что случилось?
— Полиция, дорогуша. Они такое мне устроили, явились за этой молодой женщиной, ох уж они.
— Какой молодой женщиной? Имеете в виду Ниаллу?
Она мрачно кивнула, помахивая пустым стаканом. Я его наполнила.
— Она такая душка. Никому не причиняла вреда. Она постучалась в кухню, чтобы поблагодарить меня и Альфа, конечно же, за то, что мы приютили ее на ночь. Сказала, что уезжает и не хочет, чтобы мы сочли ее неблагодарной, вроде того. Не успела она сказать эти слова, как тут инспектор, как его там…
— Хьюитт, — подсказала я.
— Хьюитт. Это он… этот, который… появился на пороге прямо следом за ней. Засек ее, когда она шла от каретного сарая, вот как.
— И дальше?
— Спросил ее, может ли перекинуться с ней парой слов снаружи. И дальше я слышу, как бедную девочку увозят в его машине. Мне пришлось побежать к парадной двери, чтобы получше рассмотреть. Ой как утомительно, да.
Я снова наполнила ее стакан.
— Мне не стоит, дорогуша, — сказала она, — но мое бедное старое сердце не привыкло к такой суматохе.
— Вы уже лучше выглядите, миссис Мюллет, — сказала я ей. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
