Потом, когда он очнулся, откуда-то из глубины его сознания вдруг прозвучал тот самый голос, который когда-то он услышал, умирая в далекой итальянской долине. И теперь в этом голосе звучал гнев:
– Ах ты, жалкий трусишка! Заносчивый гордец, обидчивый себялюбец! Как ты смеешь посягать на то, что уже не принадлежит тебе?! Ты не прошел еще и четверти пути, не изведал настоящей борьбы, и первое же поражение раздавило тебя как букашку! Но тебе слишком много дано, чтобы ты имел право так скоро признавать себя побежденным.
– Кому сколько дано, знает только Бог! – прошептал Монферран.
– Да, так и не гневи Его! Вставай, трусишка, собери чертежи, приведи себя в порядок и отдохни от мыслей, не то все: и силы, и воля уйдут в нервы, станешь психопатом, а не строителем. А все еще только начинается!..
Огюст медленно привстал с ковра.
– Я схожу с ума! – прошептал он и, поспешно поднявшись на колени, стал собирать бумаги.
Вошел Алексей с чашкой чая.
– Август Августович, вы что же на полу делаете? – испугался он.
– А то ты не видишь? – не поворачивая к нему головы, отозвался Монферран. – Видишь, чертежи развалились. Поставь чай на стол да снеси-ка это все в кабинет.
Допивая чай, он посмотрел на часы. За весь вечер они почему-то ни разу не попались ему на глаза, хотя стояли как раз на проклятом камине… Золоченые стрелки показывали половину девятого.
«Какого лешего Бетанкур приказал завтра принести ему исправленные чертежи?! – зло подумал Огюст. – Ведь говорили мы с ним почти перед окончанием службы… Разве что всю ночь с ними возиться, да и то не успеть. Стоп! Но сегодня суббота… Завтра – неприсутственный день. Что он, с ума сошел, что ли? Забыл о времени, так же как и я… Говорят, и у него большие неприятности… Говорят, он теряет расположение государя…»
Подумав это, он не испытал ни злорадства, ни, напротив, сострадания к человеку, которой прежде столько помогал ему. Просто мелькнула и улетела мысль.
– Алеша! – крикнул архитектор, поленившись протянуть руку к колокольчику.
Алексей, как всегда, вошел тотчас же.
– Посиди здесь, Алеша, – сказал Огюст. – Тошно одному. Моей милой супруге мое общество, кажется, окончательно надоело. Она опять проторчит у полковничьей жены и явится домой в половине десятого, с блеском в глазах, с румянцем, и слегка запыхавшись, будто торопилась… Еще бы! Терпи тут мои огорчения. А там весело!
– Будет вам! – вдруг с упреком произнес Алексей и посмотрел на архитектора взглядом, от которого тот вспыхнул.
– Что значит «будет»? – резко спросил Огюст.
– Будет ее винить! – Голос слуги задрожал. – Как вы можете? Элизу Эмильевну!.. И еще супругой ее называете! Разве она вам жена?
Огюст вздрогнул, едва не выронив чашку. Румянец на его щеках стал еще ярче.
– Та-ак! Она тебе рассказала?! Да?
Алеша резко шагнул к столу и проговорил непривычной скороговоркой, прямо глядя в глаза хозяину:
– Ничего она мне не рассказывала! И никому… Разве она о вас где-то когда-то скажет хоть одно слово плохое? Что вы! Да только я не дурак последний! А за столько-то лет догадался бы и дурак. Фамилия у нее не ваша, ваших гостей она сторонится, как зачумленная, прячется от них. Письма из Парижа приходят только на ваше имя, будто ее и нет. Я давно понял, что вы не венчаны.
– Не твое дело! – в ярости закричал Монферран, вскакивая.
– Само собой, не мое. – Алексей странно покривился, будто ему больно было говорить. – И вам, барину, ясное дело, на простой жениться стыдно. Мало ли кто что из светских скажет! Как же – циркачка! Спаси Бог от лишнего шуму, когда и так шумят…
– Ах ты, скотина проклятая! – вскрикнул Огюст и замахнулся с такой силой, что чуть не вывернул себе плечо.
Алексей стремительно выпрямился, впервые в жизни Монферран увидал в глазах его чудесный гневный огонь.
– Ударьте меня, ударьте! – воскликнул слуга. – Что-то давно меня не бил никто!
Рука Огюста опустилась и повисла, будто тряпочная. Он отвернулся, тяжело дыша, потом опять упал на стул, низко опустив голову. Его губы дрожали, как ни старался он унять их дрожь.
– Август Августович! – через несколько мгновений произнес Алексей. – Вы простите меня, дурака! Простите!
– Это ты прости меня! – чуть слышно выдавил из себя Огюст. – Не понимаю, как я мог? Но ты тоже хорош… Рожей своей прямо в мою постель лезешь! И откуда ты знаешь, что Элиза из цирка?
– От нее и знаю. – Голос Алексея вдруг выдал какое-то скрытое напряжение. – Она мне говорила, что вы ее в цирке и встретили… видели то есть… на лошади.
– Нет! – Монферран покачал головой, рассыпав по лбу свои упрямые кудри. – Нет, это она тебе не то сказала, Алеша, совсем не то… Ну-ка сядь, я тебе расскажу, как мы с нею познакомились.
И он рассказал слуге о долине итальянской реки, о сражении, о поляне с разбросанными по ней телами убитых, о сумасшедшем южном солнце, которое тогда сжигало его воспаленный бредом мозг, о маленькой всаднице, прискакавшей искать его, живого среди мертвых, о бессонной ночи возле костра.
– И уже потом, через семь лет, я встретил ее в цирке, – закончил он свой рассказ.
– Во-от оно что! – прошептал совершенно потрясенный Алексей. – Вот она с чего такая… Но я ж не знал… извините!
– А я думал, ты хуже упрекнешь меня, когда узнаешь, – удивленно проговорил Огюст.
– Что вы, нет! – замахал руками Алеша. – Я, выходит, вовсе не то думал. Я не знал, кто она вам. Думал, полюбовница…
Он хотел сказать еще что-то, но тут дверь отворилась и вошла Элиза, придерживаясь рукою за косяк двери и как-то странно, косо ставя левую ногу.
В тот момент, когда она входила, ее лицо было напряжено, губы стиснуты в волевом усилии. Но, увидев, что на нее смотрят, она тотчас виновато улыбнулась:
– Добрый вечер. Прости, я поздно, Анри… Мы долго занимались.
– Что с тобой? – Он вскочил и ринулся к ней. – Ты что это, хромаешь?
– Я ушибла ногу, – жалобно сказала она. – На лестнице… Упала и ужасно расшибла колено. Пожалей меня, Анри, поцелуй, не то будет долго болеть…
И когда он подошел к ней, она вдруг с бесконечной усталостью склонила голову в мокрой от дождя шляпке-кибитке
[42] к нему на плечо.
XIV
Следующий за этим воскресный день Монферран решил целиком посвятить злополучным чертежам.
Девять чертежей, которые он испортил, относились к срочному заказу двора, то были приложения к расчетам неких арочных перекрытий и сводов для дворцовых построек в Павловске.
