Десятки девушек-ихэтуаней добровольно взошли на костёр, чтобы призвать на помощь древних Богов. Каждую ночь мы приносим сотни кровавых жертв, но это не даёт результата. Почему Боги не хотят помогать нам?
Люди перестают верить, что огнестрельное оружие «белых дьяволов» не может причинить вреда носящим священные амулеты. Да и как тут поверишь, если вокруг Посольского квартала лежат сотни разлагающихся трупов? Раньше их удавалось незаметно убирать, и тогда жрецы объявляли, что убитые воскресли, а сейчас у ягунцзы появились меткие стрелки, которые стреляют в любого, кто пытается вытащить с улиц мертвецов. Так они и лежат с красными амулетами на груди, на которых начертаны руны заговора от огненных ружей «белых дьяволов».
Ему докладывали, что среди братьев уже давно бродят слухи о страшном обмане, толпу удерживает лишь мысль о невероятных богатствах, собранных в Посольском квартале, и страх стать следующей жертвой на костре жрецов. Но с каждой неудачной атакой всё меньше людей желают бороться за идеалы равенства и справедливости.
– Подавай им всё сейчас и, конечно, бесплатно, без усилий и жертв, – раздражённо процедил сквозь зубы Цао.
А тут ещё мародёры Красного Чжана объявились. Придумали себе лозунг «У белых есть всё! У нас – ничего! Так пойдём и заберём это у них!» Вроде всё правильно и звучит красиво, а на деле – банальный грабёж, и никакие красивые идеи о борьбе за справедливость, равенство и братство тут ни при чём. А Красный Чжан, сволочь, их поддерживает. И ведь ничего нельзя с ним поделать – любимец народа. Стоял у истоков движения борьбы за свободу, равенство и братство. А этот его девиз «Грабь награбленное!» – странный лозунг из уст яростного борца за идею, но толпа ему в рот смотрит. Конечно, зачем лезть под пушки? Пусть с ними воюет Цао Тайфу и богдыханша Ци Си. Слепец!
Если богдыханша почувствует нашу слабость, она немедленно развернёт против нас регулярную армию. А у нас? Из пламенных борцов, ратующих за свободу и справедливость, сбиваются банды мародёров. Прикрываясь громкими лозунгами, они грабят уже не ягунцзы и их приспешников, а просто тех, кто богаче.
Цао раздражённо заходил по комнате.
– Выхода нет! Нужно опять ехать к Дун Фусяну. Без его помощи Посольский квартал не взять!
Глава 27
Дун Фусян был взбешён уроном, который понёс из-за передачи артиллерии бунтовщикам.
Разумеется, он выслушал просьбу вождя ихэтуаней, пообещал ему помощь и даже проводил до порога. Но, как только двери кабинета закрылись, главнокомандующий разразился потоком брани.
– Этим ихэтуаням ничего нельзя доверить! – брызгал он слюной. – Тупорылые фанатики! Ничего не умеют, кроме как колотить в свои дурацкие барабаны и завывать такие же дурацкие молитвы. Всё нужно делать самому! Ю Шикай, – обратился он к молчаливому армейскому генералу, всё это время невозмутимо сидевшему в его кабинете.
– Да, господин, – склонил голову перед главнокомандующим генерал.
– Всё слышал?
– Да, господин.
– Возьми два батальона солдат, четыре-пять полевых орудий, пару новых британских пулемётов и сломай сопротивление защитников Посольского квартала.
– Будет исполнено, господин.
– Слушай дальше, – продолжил Дун Фусян. – Захватишь здания французского и германских посольств, и всё, в глубь территории квартала не лезь. Дальше дело Цао и его головорезов. Послов должны убить бунтовщики, а не мои солдаты. Понял меня?
– Да, господин. Я должен сломить сопротивление защитников Посольского квартала. Закрепиться. Оборудовать артиллерийские и пулеметные позиции. В глубь территории посольских миссий не входить. Уничтожение жителей Посольского квартала оставить ихэтуаням.
– Верно.
– Разрешите выполнять?
– Выполняй!
Утром начался штурм территории дипмиссий, но теперь им руководил не безграмотный в военном деле Цао, а профессиональный военный, генерал китайской армии Ю Шикай. Все шаги были просчитаны и продуманы.
Первый удар он нанёс в самое уязвимое место в обороне Посольского квартала – по стоящим наособицу трём посольствам: французскому, германскому и японскому.
После тридцатиминутной артиллерийской подготовки, под прикрытием плотного пулемётного огня, два батальона китайской пехоты перешли в наступление и заняли здания французского и германского посольств. Японцы своё здание удержали, но, опасаясь оказаться в окружении, отступили.
Ю Шикай, выполняя приказ главнокомандующего, дальнейшее продвижение в глубь территории Посольского квартала остановил, а вместо этого приказал оборудовать в захваченных зданиях огневые пулемётные точки.
Вокруг зданий из мешков с землёй соорудили редуты и закатили внутрь полевые орудия. Позицию укрепили тремя пехотными ротами, из расчёта – рота на здание.
Убедившись, что все распоряжения выполнены, генерал уселся в паланкин и направился в ставку вождей восстания.
– Я сломал оборону иноземцев. Дело за тобой! – презрительно бросил Ю Шикай сидящему в окружении соратников и жрецов Цао Тайфу. – Не упусти победу и в этот раз, – сказал, будто плюнул, генерал и, круто развернувшись на каблуках, покинул ставку ихэтуаней.
Он презирал бунтовщиков в любом их проявлении и видел в них только грязную распоясавшуюся чернь, которую необходимо беспощадно уничтожать, всю и поголовно. Потомственный военный, рождённый в семье маньчжурских князей, он терпеть не мог эту «выползшую из сточной канавы гниль».
Если бы императрица назначила главнокомандующим китайскими войсками его, Ю Шикая, а не старого Дун Фусяна, он бы за месяц огнём и мечом выжег всю ихэтуаньскую заразу. Но чтó хочет богдыханша, знает только она сама.
И Дун Фусяна назначили главнокомандующим китайскими войсками неспроста. Хорошо зная императрицу, Ю Шикай был убеждён, что за этим кроется интрига. Он счёл полученный от Дун Фусяна приказ выполненным и отправился доложить об этом. Вот только не к Дун Фусяну.
Он ехал к вдовствующей императрице, истинной правительнице Поднебесной, её величеству Ци Си.
– Слушаю тебя, мой преданный Ю Шикай.
– Я выполнил ваше распоряжение, госпожа. Как вы и предполагали, Дун Фусян не рискнул атаковать Посольский квартал войсками. Сегодня он приказал мне лишь расчистить дорогу бунтовщикам – надеется, что после этого они справятся с защитниками Посольского квартала.
– А они справятся?
– Нет, моя госпожа. От орудий, которые могли бы обеспечить им успех при штурме, они шарахаются, как от дьявольского оружия. Вместо немедленного развития наступления эти дикари решили возносить требы Богам. Почитание древних Богов, безусловно, важно, но… Как нам известно уже из опыта, ритуал жертвоприношений продлится до утра. К тому времени атака потеряет смысл. Простите меня госпожа, если я огорчил вас.
– Нет, нет! Напротив! – оживилась Ци Си. – Если ихэтуани в очередной раз не смогут справиться с Посольским кварталом и его защитниками, это даже неплохо. Они стремительно теряют авторитет. Чернь уже не верит им и при любом удобном случае разбегается. Второе – чем больше бунтовщики и иноземцы перебьют друг друга, тем для нас лучше. Это ослабляет и одних, и других. Третье: по сути, весь этот бунт – конфликт между обнаглевшими иностранцами и недовольными их действиями ихэтуанями. Руками бунтовщиков мы поставим на место иностранцев и умерим их аппетиты. А руками иноземцев обескровим и дискредитируем движение боксёров. А вот уже потом, – она сделала паузу, – подавим бунт, утопим его в крови, а главарей казним как клятвопреступников и предателей, нарушивших договор. Повод у нас уже есть. Ихэтуани нарушают условия соглашения. Они до сих пор не уничтожили логово «белых дьяволов» – Посольский квартал.
