Ещё после первой сшибки многие из окружённых хуэйцзунцев лишились копий, а тех, у кого они остались, выбили лучники. Против копий и длинных чжурчжэньских мечей пехотинцам пришлось обороняться тесаками. Варвары поняли, что в схватке наступает перелом, и яростно набросились на практически беззащитных хуэйцзунцев.
Началась бойня. Ветераны отчаянно сопротивлялись, но их порядки были разорваны и смяты. Конное море степняков обтекало очаги сопротивления и рубило, рубило…Тот десяток минут, что окружённые копейщики подарили своим товарищам, позволил императорской армии справиться с последствиями таранного удара. Оставшиеся ветераны сменили истерзанные шеренги, и фаланга, прикрывшись щитами, двинулась вперёд. Увязшие в сражении чжурчжэни оказались зажаты между напирающими сзади соплеменниками и монолитом наступающей пехоты противника. Длинные копья хуэйцзунцев пробивали доспехи, вышибали из сёдел и калечили лошадей. Всадников кололи и резали со всех сторон. Императорская пехота медленно, но неумолимо перемалывала застрявшую конницу.
Сражение переросло в фазу отчаянной драки по всему фронту. Варвары утратили своё главное преимущество – манёвренность, и теперь им приходилось на равных рубиться с хорошо защищённым и умелым противником. Злость, ярость и отчаянное желание отомстить за растерзанных товарищей гнали ветеранов вперёд. Шаг за шагом они теснили чжурчжэней, кололи через спины товарищей, нанося удары куда попало: не важно, в лошадь или всадника. Варвары из сёдел прыгали в плотный строй пехотинцев и рубились до последнего вздоха, но численный перевес начал сказываться.
Чжурчжэни отчаянно оборонялись, но безнадёжно застряли, неся огромные потери. Почти треть их оказалась под угрозой полного окружения.
Уничтожение крупной группировки противника открывало императору возможность не только обескровить чжурчжэней, но и нанести смертельный удар во фланг их армии.
Сражение вступило в решающую фазу. Обстановка требовала развивать успех, и Хуэй-цзун решился бросить в бой гвардию. Грохот битвы и стена поднятой пыли позволяли ему незаметно перебросить гвардейцев в тыл зажатой группировки противника. Он приказал снять заслон за спинами новобранцев и обхватить правый фланг армии чжурчжэней. Теперь только чудо могло спасти Агуду от разгрома.
Андрей, командир засадного войска чжурчжэней, внимательно наблюдал за сражением. Время от времени он поглядывал на высокую гору в тылу армии Агуды. Вот на её вершине что-то блеснуло, а затем три раза с равными промежутками ослепительно ярко сверкнул луч, отражённый от большого бронзового зеркала.
– Сигнал атаки! Наконец-то! – облегчённо выдохнул он и бросил тренированное тело в седло. – По коням!
Десять тысяч всадников, как единый организм, взметнулись в сёдла.
– За мной! В колонну по четыре! Марш!
Хитрец Агуда давно присмотрел эту долину. Понимая, что численный перевес армии Хуэй-цзуна оставляет чжурчжэням мало шансов на победу, он решил заманить китайскую армию в ловушку. Почти месяц он изматывал противника мелкими стычками и тащил войска Хуэй-цзуна вглубь Станового хребта. Со стороны казалось, что его армия, уклоняясь от сражения, отступает. На самом деле он сознательно позволял императору теснить себя в горы. Когда Агуде донесли, что имперская разведка побывала в горной долине, он всячески стал помогать Хуэй-цзуну и направил своё войско в приготовленную ловушку.
Император не догадывался, что хитрый чжурчжэнь сам выбрал место будущего сражения и уже организовал его армии коварный сюрприз. Десятитысячный отряд отборных всадников укрылся в узкой лощине, вход в которую скрывали красно-бурые скалы. Хуэй-цзун попался на уловку. Получив донесение лазутчиков, что чжурчжэни уходят в горы, он приказал атаковать противника и на его плечах ворвался в долину.
Осталось запечатать единственный выход из природной ловушки. У Агуды не осталось выбора: выйти из долины он мог, только приняв сражение, в исходе которого император не сомневался. В пылу погони Хуэй-цзун не обратил внимания на опасные скалы, оставшиеся в тылу его войск…
Далеко в тылу китайской армии, из узкого прохода между скал в долину выползала колонна засадного войска чжурчжэней. Вырвавшись из узкой лощины, оно разделилось на три отряда. Первый состоял из тысячи конных лучников. Они привязали к хвостам лошадей мётлы из веток и атаковали тыл правого фланга противника. Стена красной пыли, поднятая мётлами, скрывала истинное количество атакующих, создавая ощущение, что их тысячи. Чжурчжэни, пользуясь этим, устроили карусель, безнаказанно расстреливая спины китайских копейщиков. Лучники сменяли опустевшие саадаки один за другим, и за несколько минут от монолитности правого фланга китайской фаланги не осталось и следа. Ветераны, с трудом оправившиеся от таранного удара конницы, теперь несли потери от стрел, летящих в спины. Строй нарушился. Этим воспользовались увязшие в порядках императорской пехоты чжурчжэни, и оторвавшись от копейщиков, откатились назад. Пока лучники избивали фалангу, их тяжеловооружённые соплеменники перегруппировались и атаковали изрядно потрепанные и поредевшие шеренги противника. На этот раз они с лёгкостью разорвали строй копейщиков и, как стая волков, начали терзать и крушить всё вокруг.
Второй отряд, численностью в две тысячи всадников, отделился от основной массы засадного отряда и с жутким воем понёсся за спинами оставшихся без прикрытия хуэйцзунских новобранцев. Чжурчжэни на полном скаку кололи и рубили, сея панику и неразбериху.
Задачу третьего, основного отряда, полученную перед сражением, Андрей решил несколько изменить, внеся в план Агуды собственные коррективы.
Вместо удара в центр он решил уничтожить основную и самую опасную часть китайского войска – императорскую гвардию. Этот отряд состоял только из тяжеловооружённых всадников, а противодействия набравшей разгон кавалерии практически не существовало.
Хуэй-цзун, отдав приказ гвардии о переброске, невольно подставил их под удар конницы Андрея. Такого подарка упускать было нельзя. Ничего не подозревающие гвардейцы, построившись в походные порядки, ещё бежали на охват противника, когда за их спиной вырос семитысячный кулак тяжёлой конницы чжурчжэней.
В считаные минуты цвет хуэйцзунской армии был сметён и растоптан. Не давая китайцам опомниться, Андрей развернул свой отряд и нанёс сокрушительный удар в тыл левого фланга противника. Он легко проломил ряды новобранцев и, оставляя за собой широкую просеку из трупов, прошёлся по их тылам. Китайцы, спасаясь, смяли соседние шеренги и бросились в стороны. Хаос и неразбериха, устроенные отрядом Андрея, произвела и эффект разорвавшейся бомбы. Перепуганные новобранцы, не понимая, что происходит в их тылу, сломали строй и заметались. Кругом слышались крики: «Мы окружены! Спасайтесь!»
Офицеры мечом, матом и зуботычинами наводили порядок, но монолит фаланги уже нарушился. Ветераны ослабили напор, и почти обречённый правый фланг чжурчжэней вырвался из свалки. Сохранившие копья всадники перегруппировались, построились двумя клиньями и, разогнав коней, нанесли удар по противнику. Китайская фаланга раскололась на три части. Правый фланг был оторван от центра, но сохранил строй, а левый – рассыпался на отдельные очаги сопротивления.
