– Видел, – кивнул вахмистр.
– В нём и заночуете, а с утра пораньше тронетесь дальше. Да и до Уссурийска вы не одни пойдёте. Я с отрядом заскочу в Михайловку, заберу бумаги и завтра после полудня вас догоню.
Вахмистр недовольно крякнул и махнул казакам на пленного, – уводите обратно.
Глава 18
По дороге на Уссурийск, громыхая колёсами, катил обоз из четырёх телег. На них спинами друг к другу сидели связанные хунхузы. Телеги нещадно мотало и подбрасывало на ухабах. Связанные арестанты болезненно кривились и грязно ругались, но наглотавшись вездесущей пыли, замокли.
Тремя подводами управляли китайцы, которых выделило строительное начальство, а на четвёртую напросился Санька Волчок.
– Закисаю я здесь! – взмолился он, обращаясь к Андрею, – а у вас, я вижу, весёлое дельце намечается. Возьмите меня, Ваше Благородие, не пожалеете. Я с ружьишком с малых лет по лесам хожу – пригожусь!
– Лишний стрелок нам не помешает, – согласился Андрей, – собирайся, только мигом. Вахмистру скажи, чтобы карабин тебе выдал.
– Нищему собраться – только подпоясаться, – засветился Волчок и побежал за вещами.
Обоз сопровождал конвой из шести конных казаков во главе с вахмистром.
За их отъездом наблюдало несколько заинтересованных глаз. Одним из них был Андрей.
Укрывшись за пыльной занавеской, он прихлёбывал из кружки чай и внимательно следил за щуплым китайчонком, что крутился возле обоза с пленными. Убедившись, что за ним не смотрят, мальчишка воровато оглянулся и нырнул в кусты. Его синяя курточка несколько раз мелькнула между деревьев и растворилась в густой зелени леса. Андрей довольно ухмыльнулся:
– Полетел голубь!
Команда по коням заставила зашевелиться нарочито неторопливое казачье войско. Колонна казаков не спеша потянулась в противоположную ушедшему обозу сторону. Вскоре и этот отряд скрылся из виду. Ещё через час медленно ползущую колонну догнал дозорный, оставленный наблюдать за бегунком.
– Всё, Ваш Бродь, посыл проследил за вами до холмов и рванул на юг, видать, где их змеючье гнездо.
– Клюнули, – улыбнулся Андрей.
– Ну, казачки, с Богом! – весело крикнул он, горяча коня. – За мной! В колонну по двое! Три корпуса дистанция! Марш!
Отряд сорвался с места, по крутой дуге объезжая недавно покинутую станцию. Осталось добраться до лесного хутора раньше обоза. Отряд влетел в лес.
– Ещё полчаса, и мы на месте.
За деревьями показались постройки лесного хутора. Успели.
– Плетнёв!
– Я!
– Возьми двух человек, проверь хутор. Кошевой! Овраг, который мы проезжали, видел?
– Так точно!
– Забирай всех лошадей, хозяев хутора со скотиной и гони туда. Возьми трех казаков, пусть помогут.
– Есть!
– Давай, одна нога здесь, другая там. Как управитесь, бегом назад. Григорий! Бери людей, проверь запоры на дверях дома и поставь дополнительные. Окна забить! Оставьте только щели для стрельбы изнутри. Посмотри сам, что ещё можно укрепить, усилить. В этом доме штурм хунхузов сдерживать придётся.
Иван! Подготовь сидор
[51], насыпь в него две сотни патронов. Поставишь на видном месте. Вот, возьми ещё пару гранат, я их уже зарядил, рядом положишь.
Остальные! Передать лошадей Кошевому.
Все забегали, засуетились. Через час, проверив доски на заколоченных окнах, Андрей захватил из дома вышитый рушник и привязал к створке ворот.
– Всем отойти в лес на пятьдесят метров, закопаться, замаскироваться, и чтобы ни звука. Иван, возьми двух казаков, и, как все уйдут, приберите следы во дворе и на опушке, в общем, сам глянь.
– Сделаем, Ваш Бродь!
– Василий, – окликнул Андрей старослужащего казака, – пробегись по позициям казаков. Скажи сидеть тихо, не курить. Обязательно предупреди – к обозу не соваться, за ним могут следить. Нужно, чтобы хунхузы поверили, что его охрана состоит только из конвоя. Дождёмся, когда они ввяжутся в бой, и только тогда ударим. Передай всем: без команды не стрелять, сигнал – взрыв гранаты. Бандитов не жалеть, стрелять на поражение.
– Будет сделано.
Жара начала спадать. Звонко стрекотали кузнечики, шелестя прозрачными крыльями, гонялись за комарами глазастые стрекозы, трудяги пчелы, перелетая с цветка на цветок, собирали нектар, а в кустах шиповника низко гудели полосатые шмели. Тёплый ветерок лениво шевелил листья деревьев. Со стороны леса послышался скрип колёс. Показался обоз.
– Наконец-то, – с облегчением выдохнул Андрей.
Это была самая опасная часть плана. Бандиты могли напасть на конвой по дороге. Пронесло. Вахмистр увидел на воротах рушник и понял, что Андрей с отрядом уже здесь:
– Молодец, корнет, успел. Теперь наш черёд.
Полетели команды:
– Пленных в погреб! Телеги расставить во дворе, коней напоить и в сарай! Возчиков запереть в бане!
Управились. Вахмистр огляделся:
– Вроде всё, – и махнул казакам, – все в дом! Закладывай двери! Занимаем оборону! Двое на чердак, остальные здесь!
Начало смеркаться. Заняли позиции. Закурили.
– Ну что, станичники, – затянулся самокруткой вахмистр, – не надоело за хунхузярами по дорогам бегать, пыль глотать? Вот и мне надоело. А корнет-то наш, не гляди, что молодой – ловок оказался. Это его задумка сюда бандитов выманить. А задача у нас не простая, мы вроде наживки. Надо нам, братцы, так хунхуза раздраконить, чтобы он на этот хутор всем скопом попёр. Свяжем боем, дальше дело за Их благородием и казачками. Дело опасное, поэтому и взял вас. Тех, в ком, как в себе, уверен.
– Не жидковато-то «благородие»? – попытался пошутить Волчок.
– Цыц, – обрезал трёп вахмистр.
– А мы чё? Мы ничё! – отозвался Волчок.
– Цыц, я сказал. Ты, парень, с нами без году неделя, а уже в каждой бочке затычка. Иван, Петро, берите этого балабола и на часы. Ваша первая смена. Иван на чердак, вы двое к окнам, потом сменю. Остальные могут перекусить, но огня не разводить, поели и отдыхать.
Время тянулось невыносимо медленно. Секунды растянулись в минуты, минуты в часы, а часы в бесконечность. Санька с Петром молча сидели у заколоченных окон. Первым прервал молчание Петр:
– Слышь, парень? Волчок – это фамилия или прозвище?
– Уже и сам не знаю, – усмехнулся Санька. По фамилии-то я Жуков, а Волчком стал, когда мне лет десять было. Помню, зима была холоднющая. Вот дед и пошил мне тулуп из овчины. Я так гордился этим тулупом, что даже на ночь снимать не хотел. В тот год наша кобыла разрешилась жеребёнком, и мне, как самому старшему из внуков, доверили ухаживать за ним. А чтобы пробудить чувство ответственности, дед пообещал, что когда жеребёнок вырастет, то будет моим. Сам понимаешь, что значит десятилетнему пацану пообещать такую перспективу. Дни напролёт я от него, как мамка, не отходил. Взрослые усмехались, но не мешали.
