По толпе прокатился вздох горя и скорби. Женщины заплакали, мужчины, опустив головы, хмуро потупились. У многих сжались кулаки.
Первым на помост вышел фудутун. Обычно он носил вызывающе яркие дорогие одежды, чем подчëркивал свою знатность и положение, но сегодня он, как и все вокруг, надел белый траурный халат. Фудутун уселся в центральное кресло, чуть ниже него за небольшим столом, накрытым богатой бархатной тканью цвета спелой вишни, расположился городской судья. Он был облачён в судейскую мантию, которая придавала ему вид вершителя судеб – надменного, уверенного в своей непогрешимости и справедливости. Рядом с ним на низкой скамеечке примостился секретарь суда, а чуть в стороне устроился прокурор. За ними гурьбой вышли чиновники городской администрации и стали рассаживаться на свободные места.
Рядом с фудутуном пустовали ещë четыре кресла, и народ, собравшийся на площади, терялся в догадках, для кого предназначены эти почëтные места.
Послышались отрывистые команды, и на площадь стройными рядами промаршировали две сотни одинаково одетых и вооружëнных бойцов генерала Лю Даньцзы. Отряд на ходу перестроился в две колонны и замер с двух сторон от помоста. По команде солдаты разом сняли карабины с плеча и с дружным грохотом прикладов о землю приставили их к ноге.
Появление вооружëнного отряда на площади было завораживающим, грозным и недвусмысленным. В Кайчи регулярные войска не появлялись со времëн китайско-японской войны, да и зрелище тогда, честно сказать, было жалким. Изнурëнные длительным походом, уставшие, грязные, голодные солдаты, потерпевшие очередное поражение от японцев, совсем не были похожи на этих подтянутых, ловких, крепких мужчин с твëрдым взглядом, от которых веяло уверенностью и силой.
Отдельно построился отряд русских. Рослые усатые казаки на фоне невысоких китайцев выглядели былинными богатырями, а их командир с погонами вахмистра и вовсе огромным медведем.
Когда строй бойцов генерала замер, на помост поднялись генерал Лю Даньцзы, его бессменный соратник мастер Ван Хэда и неизвестный молодой русский офицер. Они заняли места рядом с фудутуном, но одно кресло подле него всë ещë оставалось свободным. Судья поднялся со своего места, поклонился градоначальнику и, получив одобрение, взмахнул рукой.
Из толпы собравшихся на площади горожан, поддерживаемый под руку городским доктором, вышел человек, голова и тело которого были закрыты лëгкой накидкой с капюшоном. Человек с трудом поднялся на помост и тяжело опустился на ожидающее его свободное кресло. Доктор занял место за его спиной.
После второго взмаха руки судьи шум в толпе стих, и стали слышны звуки множества шаркающих ног. Из ближайшего переулка показалась процессия. В сопровождении сильной охраны гнали недавно захваченных грязных и изрядно избитых бандитов. Их оказалось около сотни. Среди них, испуганно озираясь, еле передвигая затëкшие от пут ноги, тащились и захваченные русские уголовники.
Судья ещë раз оглянулся на фудутуна и предоставил слово государственному обвинителю. Прокурор энергично поднялся и, помогая себе жестами, обрушил на площадь гневную обвинительную речь. Он долго говорил об обстоятельствах дела, неустанно указывая на растерзанные тела на телегах и на хмуро опустивших головы обвиняемых. Ссылаясь на материалы проведëнного расследования, показания потерпевших, свидетелей и самих бандитов, он рассказал собравшимся горожанам, что два городских чиновника и владелец местного банка, сговорившись, наняли банду хунхузов из Кореи.
– Бандиты должны были захватить город и в течение суток удерживать его, имитируя ограбление городской управы и банка. Всë это делалось с целью скрыть уже совершëнное банкиром и чиновниками хищение императорского серебра, направленного в Кайчи для выкупа у старателей добытого в этом сезоне золота, а также кражу других ценностей, находящихся на хранении в сейфах банка. А чтобы замаскировать истинную цель налëта на город, они составили списки состоятельных жителей Кайчи, в которых указали десятки адресов домов, какие бандиты должны были ограбить в первую очередь.
Для придания большей правдоподобности бандитам предписывалось, не чинясь, убивать жертв ограблений. Особая роль отводилась банде беглых русских каторжников, известных своей жестокостью и презрением к китайским обычаям. Три недели назад, выполняя задуманное, банда численностью более четырëх сотен человек прибыла в район города Кайчи. Около сотни бандитов, в том числе и русские уголовники, проникли в город и стали ожидать команды к нападению. Другая часть отряда, более трëх сотен человек и главарь, укрылась на заброшенном прииске в тридцати километрах от города.
Убедившись, что банда находится в полной готовности, два уже известных вам чиновника и владелец банка приступили к вывозу и сокрытию государственного серебра. И всë это время они поддерживали с бандитами тесную связь, для чего один из чиновников неоднократно ездил на своëм авто на прииск. Именно он передал главарю бандитов аванс за нападение на город и список наиболее состоятельных горожан города. После того как бандиты получили деньги, была согласована дата нападения на город. Главарь отдал своим хунхузам команду на захват и разграбление города. При этом распорядился не щадить ни женщин, ни детей.
Основная банда должна была войти в город рано утром пятого ноября, захватить полицию, городскую управу, банк, почту и телеграф, а также блокировать силы самообороны города и народную милицию. Но бандиты, проникшие в город раньше, решили не дожидаться подхода основных сил банды и в ночь с четвертого на пятое ноября напали на дома, указанные в списке. К счастью, бандиты успели разграбить не все указанные в списке дома, но в тех, где они побывали, хозяева были зверски замучены и убиты.
Вот…
Прокурор взял паузу и широким жестом указал на человека, поднявшегося на помост последним – чудом оставшуюся в живых жертву беглых русских каторжников.
Человек, на которого указал обвинитель, молча поднялся с кресла и сбросил халат. Толпа на площади ахнула. Перед ними стоял совершенно седой человек, из одежды на нëм была только набедренная повязка. Всë его тело, руки и ноги покрывали многочисленные следы колотых и резаных ран. Человек молча повернулся к толпе горожан спиной, и площадь в ужасе застыла. Из спины человека, во всю еë длину, были вырезаны узкие полоски кожи.
– Это охранник мадам Су, – громко продолжал прокурор. – С его глаз срезаны веки, а из спины нарезаны ремни. Посмотрите на его голову! Она седая! А ведь этому парню всего двадцать лет! И всё за то, что он, исполняя долг, вступился за свою хозяйку, которую преступники собирались ограбить и изнасиловать!
По толпе прокатился гул негодования. Прокурор был явно в ударе, видимо, то, что он сегодня принял, было посущественней опия. Его глаза горели праведным огнем, пафосная речь была полна обличительных и острых эпитетов, вызывающих у собравшихся на площади жителей города гнев и желание сурового возмездия.
– Граждане! Что заслуживают грабители, насильники, садисты и убийцы? Убийцы женщин и маленьких детей? – взывая к толпе, выкрикнул прокурор.
