К концу года удалось обеспечить предложение на закупку золота в Кайчи практически вдвое против предыдущих лет. На этом основании протеже Сяо Дуна составил в Цицикар докладную «о росте добычи золота в районе».
Фудутун Кайчи поставил на неё свою резолюцию и отправил в Цицикар. Когда эта бумажка, преодолев множество инстанций, попала на стол Сяо Дуна, тот довёл её до губернатора. После этого убедить цзянсюя изменить разнарядку на закупку старательского золота на следующий год, аргументируя систематическим невыполнением плана нерадивыми районами, особого труда не составило. Разнарядка была откорректирована, и весь недобор золота переориентировали на Кайчи. Если учесть, что курс закупки золота к серебру равнялся один к шестнадцати, то его объём, отправленный в Кайчи, составил несколько тонн.
Решив, что основная заслуга в этой афере принадлежит лично ему, Сяо Дун собрался нагреть своих подельников. Он сообщил им, что заручился поддержкой высокого покровителя, намекая на губернатора, и поэтому половину криминального дохода им придётся отдать.
Не имея возможности проверить правдивость слов Сяо Дуна и не желая конфликтовать с высоким покровителем, подельники решили, что даже после отката и уплаты доли наёмникам их навар составляет неприлично огромную сумму. Доход хорошо делился на три. Посетовав на жадность покровителя, подельники согласились.
Автомобиль тряхнуло на ухабе, вернув Сяо Дуна из грёз приятных воспоминаний. Он невольно потянулся к рукаву своего халата, где в потайном кармане, грея сердце, лежала маленькая бумажка с только ему одному понятными цифрами. Это была информация о том, что последняя партия его серебра доставлена из Кайчи в Цицикар.
Дело сделано, успокоился он, теперь нужно избавиться от подельников. Оставлять на себя «крючок» я не собираюсь. С протеже – проще, переведу его на повышение в другой город, а там… А с банкиром нужно кончать, не затягивая.
Сяо Дун глянул в окно. Автомобиль подъезжал к родовому гнезду семейства Сяо Дуна.
– Вот мы и дома, – удовлетворённо вздохнул чиновник.
Автомобиль сбросил скорость и медленно въехал в распахнувшиеся перед ним массивные ворота.
Дом ему достался в наследство от давно почившего отца. Предок его был известен тем, что носил известное всему Цицикару прозвище «Скромный чиновник». А история, связанная с этим прозвищем, была такая…
Ещё со времён Конфуция любая государственная должность в Китае официально приобреталась, причём за немалые деньги, и после этого для купившего её становилась пожизненной. Государственный чиновник – так называлась эта профессия, и она требовала знаний и серьёзного образования.
Существовала и достаточно узкая специализация, например чиновник по строительству дорог, чиновник по финансам или чиновник по образованию и так далее.
Для этого были созданы специальные государственные школы, в которых за достаточно высокую плату обучали детей из состоятельных семей. Другим это было просто не по карману. По окончании обучения требовалось сдать экзамены, только честно, без дураков. Кто не сдавал экзамены с первого раза, приходили в следующий раз, платя за пересдачу сумасшедшие деньги. Претенденту на должность, трижды провалившему экзамен, от должности отказывали, и уже навсегда. В таком случае ему оставалось либо заново учиться, но уже на другую специальность, либо оставить мечту о государственной службе. И тут никакие взятки или связи не работали.
Так что учиться плохо или нерадиво было невыгодно, да и достаточно накладно для родителей ученика.
Но вернёмся к Сяо Дуну, вернее, к его папаше.
Отец Сяо Дуна был неглупым малым, поэтому успешно сдал экзамены на должность чиновника финансовой службы с первого раза. После чего со всей своей неуёмной энергией принялся строить для себя любимого очень светлое и обеспеченное будущее. Его старания на финансовом поприще оказались успешными. Уже через несколько лет он купил в самом престижном районе родного города огромную территорию и построил на ней нескромную усадьбу площадью в несколько гектаров. Это семейное гнёздышко даже по меркам столичного Пекина было вызывающе роскошно. И папаша Дун, чтобы не вызвать справедливой зависти земляков, организовал в неё два входа. Один для посетителей, где через небольшую калитку гость попадал на территорию площадью не более двухсот-трёхсот квадратов, где в окружении аккуратно подстриженных декоративных кустов скромно ютился маленький домик и беседка с простой, даже аскетичной обстановкой. Попасть отсюда вглубь усадьбы можно было только через небольшую, всегда закрытую на ключ железную дверцу.
Зато с другой стороны был организован въезд для хозяина. Чтобы попасть на территорию усадьбы с этой стороны, требовалось миновать огромные, обитые бронзовыми листами ворота, за которыми открывалась просторная площадь, вымощенная плитами из природного красного камня. С двух её сторон, охраняя жильцов от злых духов, разместились длинные ряды китайских львов, искусно вырезанных из белого мрамора. Всё вокруг утопало в ухоженных цветниках и экзотических растениях. Дубовые мостки, переброшенные через многочисленные, соединённые между собой пруды, вели к многоярусной пагоде, в которой располагался роскошный дом хозяина. В прудах, грациозно лавируя между распустившимися цветами лотоса, плавали лебеди, а под водой то и дело появляясь на поверхности, резвились огромные золотые карпы.
Уличные фонари в виде причудливых животных создавали атмосферу сказочного дворца.
Всё было бы хорошо, но однажды создатель и хозяин этого райского уголка был уличён в хищении государевых денег, за что был подвергнут публичному наказанию – бит кнутом на городской площади и посажен в местную тюрьму сроком на один год.
Отсидев срок, чиновник вышел на свободу и вернулся на прежнее место работы. Напоминаю, что должности в Китае покупались на пожизненно. Так вот, отсидевший чиновник вернулся на прежнее место работы и с ещё большим усердием продолжил строить для себя коммунизм.
Усадьба чиновника стала ещё краше, и его рвение было замечено и оценено по заслугам. Он опять был бит кнутом и опять отправлен за решётку, только на этот раз уже на два года. Отсидев и этот срок, он снова занял прежнюю должность и… заработал третий срок.
Удивительно, но ни в первый, ни во второй, ни в третий раз его имущество не было конфисковано. Зато достаток семьи Дунов от такой ударной чиновничьей деятельности приумножился многократно.
После третьей отсидки, видимо, не желая больше искушать судьбу, папаша решил завершить карьеру и, явившись к фудутуну города, заявил об отказе от должности. За этот немыслимый по тем временам поступок папаша Дун и получил прозвище «Скромный чиновник». Поскольку «домишко» Дунов был построен папашей, то к его сыну у властей никаких претензий не было, и он спокойно пользовался родительским наследством.
Сяо Дун жил с размахом, не скрывая, как его папаша, своего богатства. О старой калитке для посетителей давно забыли. И зря…
Глава 53
Автомобиль въехал в ворота усадьбы и плавно покатил на стоянку. Из окна авто было видно, как пятит грудь габаритный охранник, всем своим видом демонстрируя хозяину преданность и неусыпное бдение.
