«Турниры стали теперь часто объединять с маскарадами, карнавалами и живыми картинами, — пишет Клифан. — Герцог де Клев в 1453 году посетил с визитом своего дядю Филиппа, и в его честь была проведена целая серия турниров в городе Лилле. Во время банкета в зал вошла прекрасная девушка, несшая венок из цветов, который она и возложила на голову герцога. Это был знак, что действо в его честь начинается. Торжества начались на следующий день, в час пополудни. Из дворца в полном боевом облачении вышел рыцарь ордена Лебедя — это был герцог де Клев собственной персоной, которому предстояло в этот день защищать рыночную площадь Лилля от всех прибывающих в качестве зачинщика турнира. Перед ним двигалась фигура громадного лебедя высотой с лошадь, по обе стороны от птицы шли дикари в боевой раскраске, ведомые рыцарем на золотой цепи. Рыцаря окружали маленькие ангелочки. Вся процессия проследовала до поля для единоборств, где рыцарь Лебедя преломил копья с графом де Шаролуа, графом де Сен-Полем, сэром Энтони, побочным сыном графа Бургундского, и многими другими. По окончании турнира герцог препроводил дам во дворец, где уже был сервирован банкетный стол».
Другой, еще более роскошный падарм состоялся в Брюгге в 1468 году по случаю бракосочетания Карла Бургундского с Маргаритой Йорк, сестрой короля Эдуарда IV Английского. Он известен во всех подробностях, в первую очередь благодаря мемуарам Оливье де ла Марша
[41].
Турнир, Книга боевых подвигов и рыцарства Кристины Пизанской, манускрипт 1470-80-х гг., Франция
«Поле для поединков было организовано вблизи Большого дворца, прямо перед которым росло золотое дерево — большая ель, ствол которой был покрыт позолотой и которая и дала имя самому турниру. Сын герцога Бургундского и Адольф де Клев, владетельный сеньор де Равастайн, его германский родственник, приняли на себя роли рыцарей Золотого дерева и принесли обет защищать его. Все празднество должно было продлиться больше десяти дней. Утром первого дня герцог занял свое место на трибуне, и один из герольдов, одетый в костюм золотого цвета, поднес ему послание от принцессы с неведомого острова, в котором она обещала свою благосклонность любому рыцарю, который сможет освободить похищенного титана, пребывавшего под покровительством ее карлика. Карлик, одетый в яркий костюм из малинового и белого атласа, при этих словах появился на ристалище, ведя за собой титана на цепи. Приковав его цепью к Золотому дереву, он уселся около него на ступенях с трубой и песочными часами в руках. Затем карлик, протрубив в свою трубу, перевернул песочные часы с полуминутным интервалом, чем дал отсчет времени пребывания на ристалище Адольфа де Клев в качестве рыцаря Золотого дерева. Последний, подъехав ко входу на поле, стуком дал знать о себе, и все тот же герольд спросил об его имени и намерениях. “Я прибыл, — ответил де Клев, — дабы завершить эпопею титана, и прошу разрешения въехать”. Его герб был доставлен для решения карлику, и тот дал свое согласие. Де Равастайн появился на поле ристалища в паланкине, несомом двумя вороными конями…
На трибуне рядом с герцогом сидела герцогиня; рыцарь, обнажив голову, пал пред ней на колено и подробно объяснил все подробности той миссии, которую он на себя принял, после чего стал просить ее дать позволение осуществить этот план. Позволение такое было ему милостиво дано, и рыцарь удалился в свой шатер, где, облачившись в доспех и вооружившись, снова появился на поле ристалища уже верхом на коне. После сигнала карлика к началу поединка его противники, роскошно одетые и сопровождаемые оруженосцами, также вышли на поле. Когда они были повержены рыцарем, карлик снова протрубил в свою трубу, и де Клев был вручен приз. Рыцари затем сходились в поединках друг с другом, и первый день турнира закончился банкетом. Разного рода поединки, пиры и увеселения продолжались в каждый из последующих дней турнира».
Это, конечно, только небольшой отрывок, но по нему, так же как и по отрывкам из описаний турнира в честь Изабеллы и падарма 1452 года, видно, что дамы принимали в постановочной части турнира и церемониале активное участие. Тут были и парадные выезды, стилизованные под заявленную тему, и игра в принцесс и фей, и благословение рыцарей на подвиги, и вручение призов победителям.
«В 1428 году состоялся крупный турнир в Брюсселе, — пишет Клифан. — На нем присутствовал герцог Бургундский, которого развлекал и чествовал его кузен герцог Филипп Брабантский и магистрат города Брюсселя. Призы участникам турнира вручала леди Гезбек». «В «Романе о Персефоресте»
[42] описано, как дамы в ходе турнира срывали с себя части своих туалетов и отдавали их своим преданным рыцарям. Рыцарь часто носил «шарф прекрасной дамы» на своем шлеме как амулет, подаренный ему возлюбленной».
Куртуазные игры
Ролевой элемент присутствовал не только на самих турнирах, он был очень популярен в светском обществе — дамы и рыцари на маскарадах вполне серьезно отыгрывали своих персонажей. Один раз это даже привело к страшной трагедии, потрясшей всю Европу. На бале-маскараде в Париже 28 января 1393 года король Франции Карл VI и пятеро его приближенных нарядились дикарями, надели маски, сковали друг друга цепями и в таком виде танцевали, кривлялись и дразнили других гостей, совершенно вжившись в роли «диких людей». По словам одного из хронистов, участники этой шутки зашли слишком далеко, спровоцировали кого-то из гостей, тот бросил в них факелом, и поскольку их костюмы оказались легковоспламеняющимися, все шестеро тут же оказались объяты пламенем. Короля спасла стоявшая рядом с ним герцогиня Беррийская, догадавшаяся накрыть его шлейфом своего платья. Еще один «дикарь» успел прыгнуть в чан для мытья посуды. Остальные скончались от страшных ожогов. После этой трагедии психически нестабильный король окончательно сошел с ума.
Прекрасная дама начинает воспитывать из юного пажа Сантре идеального рыцаря, Маленький Жан из Сантре, манускрипт 1460-х гг., Франция
Впрочем, Карл VI и до этого был со странностями, а его двор славился своей чрезмерной экстравагантностью. В большинстве случаев ролевой элемент, вносимый в церемонии и развлечения, был куда более куртуазным, изысканным и уж тем более безопасным. К тому же в Средние века очень любили играть с символикой и во все вносить религиозно-философский смысл. Ярким примером этого может служить «Банкет Фазана» (или «Пир Фазана»), на котором бургундские рыцари и их союзники приносили обеты перед Крестовым походом. В поход они так и не отправились, зато церемониал, которым все это было обставлено, можно назвать лучшим образцом рыцарской культуры XV века.
