Существовало много других более подходящих мест для встречи с незнакомцем, но без машины мой выбор был ограниченным. Я не хотела показывать Фенвик388 дорогу к своей хижине, поэтому велела ей свернуть прямо к гранитной скамье на краю прибрежного болота, а не в лес.
Мое место ожидания находилось на опушке соснового леса, настолько густого и затененного, что утреннее солнце не могло пробиться сквозь ветви. Я оставалась незаметной, но сама прекрасно обозревала скамейку с видом на соленый пруд и узкие ручейки, извивающиеся по широкому зеленому прибрежному болоту. Сколько веселых вылазок за крабами было совершено в этом месте — как мною в детстве, так и большинством детей в Хаббардс-Поинт. Мы привязывали рыбью голову к веревке и добывали целые корзины синих ракушек.
Птицеловы тоже любили это место. Оно отлично подходило для наблюдения за морскими птицами. Во время осеннего и весеннего перелетов камышовки пролетали мимо огромными стаями, и часто в тростниковых зарослях можно было увидеть людей с оптическими трубами на треногах. Сейчас тут никого не было.
Я вспомнила одну весну с Нейтом. Мне всегда нравились работы Роджера Тори Петерсона, великого художника и орнитолога, который жил всего в нескольких милях к северу. Когда мы с Нейтом только поженились, он подарил мне винтажный бинокль «Цейс 7×42», таким же пользовался Петерсон. Бинокль весил целую тонну по сравнению с более современными моделями, но у него было сенсационное качество изображения с чрезвычайной яркостью и большим полем зрения.
Мы устроились прямо тут, среди сосен, и наблюдали за парой черноклювых гагар. Прекрасные черно-белые птицы с красными глазами и способностью нырять и подолгу оставаться под водой, они могли прожить до двадцати пяти лет.
— Знаешь, они ведь находят пару на всю жизнь, — сказал Нейт.
— Так говорят обо всех пернатых, — возразила я. — Лебеди, кардиналы, цапли…
— Потому что это правда, — сказал он, прижав меня к себе. Его бинокль свисал с ремешка на шее.
— Ты просто хочешь, чтобы так было, — настаивала я. — Потому что ты — неисправимый романтик.
— А ты нет? — спросил он.
Я не ответила, и Нейт поцеловал меня, опустив на перину из сосновых игл. Деревья были такими густыми, мы знали, что нас никто не увидит, поэтому мы раздели друг друга и занялись любовью. Крепко прижимаясь к мужу, я закрыла глаза и поняла, что больше всего на свете хочу верить в то, что любовь длится вечно.
Иногда я спрашивала себя, почему ушла от Нейта, ведь он был таким хорошим, таким добрым мужем и идеально подходил мне. Наверное, в этом-то и была проблема. Потеряв родителей, я словно плыла по течению, не в полной мере осознавая, что делаю. И совсем перестала верить, что вещи, особенно которые имеют наибольшее значение, могут длиться вечно.
Сейчас, ожидая Фенвик388, что бы это ни значило, я была настороже, поскольку еще с момента нападения чувствовала себя так, словно меня вывернули наизнанку, как будто все мои нервные окончания оголились. Я посмотрела на пляж, в том направлении, откуда она должна была появиться, и увидела, что там становится многолюдно. Стоял ясный, теплый июньский день. У многих детей занятия уже закончились. Их возгласы и счастливые крики, когда они забегали в воду или выбегали из нее, создавали своего рода фоновую музыку.
Когда я снова посмотрела на тропинку, то увидела женщину, спешащую в моем направлении. У нее были светлые волосы до плеч и потрясающие скулы, она была одета в широкие брюки, чем напоминала кинозвезду сороковых годов. Я ее не узнала, но учитывая время, поняла, что она, должно быть, и есть Февик388. С ее приближением я почувствовала, как мое тело напряглось, и забилась в тень сосен еще глубже. Вот оно — либо пан, либо пропал. Как только она меня увидит, мой секрет, что я жива, что я здесь, будет раскрыт.
Она подошла к каменной скамье, всего в пятнадцати ярдах от меня. Настороженно повернулась по кругу, явно кого-то высматривая. Я видела, что мы примерно одного возраста. Сердце колотилось с такой силой, что я ощутила буквально бешеный пульс. Во рту пересохло.
— Энн? — крикнула она. Затем повторила громче: — Энн!
Я заколебалась, может, не стоит выходить? Почему я решила, что могу доверять этому незнакомому человеку из Facebook больше, чем Джеки или Конору? Но все-таки, даже предполагая, что это может быть западней, я вышла из леса на яркий солнечный свет.
— Фенвик388? — спросила я.
Открыв от удивления рот, женщина сделала два медленных шага ко мне.
— Бог ты мой, — произнесла она. — Клэр.
Глава 41
Конор
Уэйд Локвуд позвонил Конору с просьбой встретиться, не у него дома на Катамаунт-Блафф, а в его офисе в Истерли. Когда Конор поинтересовался, зачем, Локвуд сказал только «Клэр», предпочтя приберечь остальное до их встречи.
Конор приехал раньше назначенного времени, поэтому он заскочил в авто-кафе и поехал вдоль набережной Истерли. Он миновал кирпичные здания, построенные в девятнадцатом веке. На первых этажах некоторых из них располагались бары и кафе, а вторые и третьи этажи занимали квартиры. Другие дома оставались заброшенными. Вывеска на магазине стереоаппаратуры с уже давно закрытыми ставнями выцвела от солнца и соленого воздуха. Старый эстрадный театр с затейливо украшенными колоннами и карнизами был заколочен досками все время, сколько Конор себя помнил.
Добравшись до припортовых владений Локвуда, Конор припарковался у волноотбойной стенки и выпил свой черный кофе. В отличии от тихого центра, эта территория, недавно подаренная городу для создания парка, была оживленной. Уэйд освоил огромные участки прибрежной зоны Истерли, и этот был одним из последних нетронутых им. До недавнего времени здесь располагались полуразрушенная мельница, фабрика и три ветхих пирса. Эта земля принадлежала семье Локвудов на протяжении двух столетий и служила свидетельством упадка производства в прибрежном Коннектикуте. Локвуды не только удержались на плаву, но и сколотили капитал на инвестициях, покупке и продаже прибрежной недвижимости.
Бульдозеры и экскаваторы разровняли землю и вырыли ямы для огромных корневых комьев уже высоких деревьев. Архитектурное бюро построило там изысканно украшенную лодочную станцию-ресторан в викторианском стиле, где в перспективе люди смогут поесть и взять напрокат морские каяки. Ландшафтные дизайнеры были заняты укладкой газонов, посадкой дорогущих огромных деревьев, разбивкой цветочных клумб и установкой скамеек.
В дальнем конце парка располагалась площадка за высоким анкерным забором. Конор знал, что некоторые строительные площадки имеют временные ограждения, чтобы оставлять тяжелую технику на ночь, но здесь никаких транспортных средств он не заметил. Земля была голой, никаких газонов. Ему стало интересно, для чего это.
Для благоустройства парка была создана некоммерческая организация «Друзья Гавани Локвуда». Конор знал, что большую часть этих работ оплачивали Уэйд и Леонора. Он посмотрел на часы, допил кофе и поехал по периметру парка, бросив долгий взгляд на огороженную территорию, когда проезжал мимо. Она была размером примерно с бейсбольный стадион. Может, именно это тут и планировалось — площадка для спортивных игр? Конор въехал на стоянку позади отремонтированного кирпичного здания и припарковал машину.
