Да, это был Кьяртан — в пальто, со снежинками на плечах. Прежде чем пройти дальше, он потопал на месте и смахнул с волос белую пыль. Фрейя с удовольствием отметила, что выглядит он шикарно: стройный, подтянутый, без залысин. Вообще-то, она ожидала другого. Кьяртан был старше ее и за прошедшие после университета годы вполне мог набрать жирку и превратиться в толстенького медвежонка, но он выглядел даже лучше, чем в студенческие годы. И оделся что надо: не слишком строго и не слишком небрежно. Выбор стиля ясно говорил, что, стараясь произвести впечатление элегантной поспешности — надел, что под руку подвернулось, — Кьяртан, как и она, подошел к делу со всей серьезностью.
Они пожали друг другу руки. Перед тем как сесть, Кьяртан заявил, что хочет выпить, и заметно огорчился, когда Фрейя указала на свой стакан. Глядя ему в спину, пока он шел к бару, она упрекнула себя за то, что была такой расчетливой. Кьяртан действительно хорош, с какой стороны ни посмотри, и сексуальная подзарядка отнюдь не помешала бы. Возможно, это ее лучший шанс за долгое время — если Кьяртан, конечно, не женат. Но кольца на пальце видно не было, а раз так, то в следующий раз, если он повторит предложение насчет выпивки, можно и согласиться. Девушка приложилась к коле, сделав глоток побольше. Если ситуация разовьется в нужном направлении, то пусть стакан будет пустым.
— Должен признаться, мне даже любопытно. Ты что же, занимаешься в Доме ребенка делами, связанными с буллингом? — Кьяртан сел и поставил перед собой пиво. — По крайней мере, так я понял из твоего письма. Или проблема более личная?
— Вообще-то, не то и не другое. — Фрейя улыбнулась. — Детей у меня нет. Хватает и того, что я тетя. У моего брата восемнадцатимесячная дочка.
Кьяртан нахмурился.
— Вот как? А я вроде бы слышал где-то, что у тебя сын…
— Нет. Не представляю, кто тебе мог такое сказать. У меня нет детей.
— О… — Он как будто хотел спросить ее о чем-то, но не смог сформулировать вопрос. — Ну вот, еще одно доказательство того, что слухам верить не стоит. — Заключение было сопровождено улыбкой, не столь, впрочем, искренней, как та, которая была до этого.
Они быстро обменялись новостями, рассказали в общих чертах о том, чем занимались после окончания университета, но поскольку ни у него, ни у нее эта тема интереса не вызвала, Фрейя перешла к делу. Как бы ни был хорош бывший сокурсник, она пришла сюда в первую очередь за информацией.
— Я помогаю полиции с расследованием преступления, которое может частично затрагивать буллинг. Вдаваться в детали не имею права, но это и не важно. Мне бы хотелось знать, стоит ли заниматься этим аспектом. Бывает ли так, что буллинг приводит к насилию?
— К насилию по отношению к жертвам? Да. К насилию по отношению к самим абьюзерам? Тоже да. В худших случаях это может привести к ситуациям, когда сострадания не вызывает ни одна из сторон. — Он отпил пива и вытер пену с верхней губы. — Нужно иметь в виду, что задиры, как правило, совершенно лишены сочувствия и жалости к жертвам. И вот эти самые жертвы испытывают зачастую такое эмоциональное давление, что решаются на крайние меры. Правда, вреда они причиняют больше себе, чем своим мучителям. Намного больше. Там, где буллинг не встречает сопротивления, где его не останавливают, положение жертвы неуклонно ухудшается. Оно не улучшается само по себе, и, когда доходит до крайней точки, случиться может всякое. Насилие — самый легкий способ дать выход чувствам.
— Понятно. — То, что буллинг нужно принимать всерьез, Фрейя знала по собственному опыту, а проведенное накануне исследование подтвердило, что она в этом опыте не одинока. Распространенность проблемы поражала.
Однако все опубликованные материалы имели одну общую черту: они представляли точку зрения пострадавших, как названных, так и анонимных. Противоположный взгляд представлен не был. Возможно, кто-то из абьюзеров и садился за компьютер с целью объяснить свои действия, но в какой-то момент понимал, что оправдать их невозможно. — А тебе известны примеры, когда буллинг приводит к смерти? — Использовать слово «убийство» не хотелось — ведь Кьяртан мог запросто догадаться, о каком случае идет речь.
— Да, известны. Как ни печально, самоубийства случаются отнюдь не редко. Самой юной жертве буллинга, совершившей самоубийство в Исландии, было всего одиннадцать лет. — Кьяртан сделал паузу, и Фрейя не стала ни торопиться, ни торопить его. Помолчав, он перевел дух и продолжил, переключившись в режим лектора: — Есть просто жуткие случаи. В конце концов смысл буллинга в том, чтобы уязвлять, оскорблять и унижать — как физически, так и психологически. Эффект травмы сохраняется долгое время. Свидетели происходящего, как правило, принимают сторону обидчика, уверенные, что уж с ними-то подобного никогда не случится. Такая поддержка укрепляет положение правонарушителя в группе и приносит уважение его сторонникам. Детям, так же как и взрослым, бывает трудно сойти с пьедестала, отказавшись от власти и силы. — Кьяртан снова приложился к стакану. — Кстати, раз уж речь зашла о насилии… Известны случаи, хотя они не так часты, когда жертва дает отпор обидчику. Результаты могут быть весьма драматичны.
— Например?
— Взять хотя бы массовое убийство в школе «Колумбайн» в Америке. Погибли тринадцать человек. Впоследствии нападавшие покончили с собой, так что общее число жертв — пятнадцать. Эти двое подвергались буллингу и остракизму
[8]. Это, конечно, не извиняет их, но что есть, то есть.
— Но какова ситуация здесь, в Исландии? Тебе известны примеры того, как жертвы дают отпор мучителям?
— Чтобы кого-то из-за этого убили? Если ты это имеешь в виду, то нет, ничего такого не было. До драк дело иногда доходило, обычно между мальчишками и в начале буллинга, когда жертва еще питает иллюзии, что способна остановить мучителя.
— А как же взрослые? Разве не бывает так, что они, защищая своих детей, пытаются усмирить обидчика? — Из видеоклипов по делу Стеллы Фрейя знала, что нападавший не был ни подростком, ни ребенком.
— Ничего серьезного. Да, кто-то из взрослых хватал обидчика за воротник или грозил карами. Такие люди теряют голову, когда система дает сбой, и пытаются взять ситуацию в свои руки, но толку от этого не бывает — все только запутывается и отвлекает внимание от главного вопроса. Общество намного серьезнее воспринимает нападение взрослого на ребенка, чем склоку между ровесниками.
— Да. — Фрейя пересказала материалы, найденные онлайн. — Должна признаться, проблема намного отвратительнее и распространеннее, чем представлялось до того, как я стала с ней знакомиться.
— Верно, ситуация прискорбная. Возможно, когда-нибудь нам удастся ее решить или хотя бы ограничить, но сейчас мы практически бессильны перед лицом онлайнового абьюзинга. Как и все прочее, явление эволюционировало. — Кьяртан вздохнул. — Повседневный буллинг, каким мы его помним, был намного сдержаннее. Его замечали только те, кто имел к нему непосредственное отношение. Он сводился к насмешкам, обзывательствам, порче имущества и иногда физическим увечьям. В то время как кибербуллинг включает в себя комментарии и фотографии, предназначенные для того, чтобы причинить боль, унизить и растоптать репутацию. Для него нет никаких рамок, никаких пределов, потому что абьюзеру необязательно смотреть жертве в глаза. Необязательно знать, кто ты такой. Людям легко прятаться за анонимностью и давать волю своим самым низменным инстинктам. — Мужчина сделал небольшую паузу. — Более того, материал, размещенный в социальных сетях, может быть просмотрен любым человеком в любое время. Жертвам остается только представить, как бесконечное количество людей смеется над ними. Он или она не может просто избежать жестокого обращения, держась подальше от хулигана. Здесь нет убежища. Их преследуют круглосуточно.
