Двадцатифутовый контейнер стоял на огороженной площадке рядом с птицефабрикой на окраине Мосфетльсбайра — небольшого городка, расположенного в тринадцати километрах к северо-востоку от Рейкьявика. Участок был зарегистрирован как пастбище, хотя ни конских лепешек, ни лошадей, ни признаков того, что они паслись здесь прошлым летом, видно не было, и трава росла бесконтрольно, предоставленная самой себе.
К тому времени, когда Хюльдар и Гвюдлёйгюр прибыли на место, полиция разыскала владельца, некоего Эйрикюра Гестссона. Тогда же выяснилось, что год назад он сдал поле в аренду. Имя арендатора уже было им знакомо: Мёрдюр Йоунассон, отец Лёйвхильдюр. Как Эртле удалось сохранить самообладание в этот момент, Хюльдар не мог даже представить. Ей не оставалось ничего другого, кроме как ухватиться за спасательный канат, так удачно брошенный Фрейей, и заявить, что она наткнулась на это имя в связи с объявлением в школе Стеллы и уже послала Хюльдара и Гвюдлёйгюра проверить этого человека, так что их прибытия с нетерпением ожидали.
И не зря.
Как и Хюльдару, выдержки Эртле не хватило. Выхватив выглядывающий из пакета конверт, она бросилась к своей машине. Остальные члены команды столпились вокруг вновь прибывших в надежде на озарение. Хюльдар решил разрядить напряженную атмосферу, сообщив, что Мёрдюр в своем письме признался в убийствах. Увидев, как просияли лица коллег от этой новости, добавил, что заявление не соответствует действительности: вышеназванный гражданин находился во время нападений в больнице. При этих словах лица присутствующих снова помрачнели, и они с удрученным видом вернулись к своим обязанностям.
Хюльдар и Гвюдлёйгюр остались в одиночестве на открытом, продуваемом кусачим ветром пространстве, как кони, для которых пастбище и предназначалось.
— Заглянем? — негромко, хотя поблизости никого не было, спросил Гвюдлёйгюр, оглядывая ржавый контейнер. Криминалисты оставили двери открытыми, подперев их треногой. Высунувшиеся из-под снега сухие стебли травы бросали на землю длинные тени в ярком свете установленных внутри прожекторов.
— Загляни, если хочешь, а я и без этого проживу. — Хюльдар похлопал по карманам в поисках сигарет и нащупал пачку в нагрудном кармане куртки.
Чтобы пепел не загрязнил место происшествия и не затруднил работу криминалистам, пришлось отойти к забору. Чем дальше от контейнера, тем лучше.
Направившись было к открытой двери, Гвюдлёйгюр остановился в нерешительности.
— Как думаешь, кому влетит за то, что контейнер не обыскали?
— Персонально — никому. Да и трудно кого-то винить. С дороги контейнер не виден — мешает птицеферма, — так что сомневаюсь, что его кто-то заметил. Да и запах здесь такой, что и собак, если они были, мог сбить с толку. — Хюльдар нетерепеливо вытряхнул из пачки сигарету. — Саму ферму осмотрели, наверное, кое-как, бегло. Рабочих на ней немного, и вряд ли они сговорились, чтобы спрятать труп. Как я понимаю, поисковая группа решила не тратить драгоценное время на тщательный осмотр предприятий, где идет работа и где есть люди. Увы… Были бы повнимательнее, возможно, и обнаружили бы мальчонку вовремя. — Хюльдар не стал говорить, что и сам проезжал мимо и не взял ферму на заметку именно по этим причинам. Впрочем, просмотрел он не только это место, да и поисковые группы, несомненно, проигнорировали не только ферму. Возможно, свою роль сыграло соответствующее обращение к населению с просьбой проверить дома, вполне способное породить ложное чувство безопасности.
Впервые с тех пор как Ауста посеяла в нем семена сомнения, детектив улыбнулся напарнику искренне и без всякой задней мысли.
— По крайней мере, на этот раз мы избежали выволочки.
Немного повеселев, юноша наконец-то направился к контейнеру. Хюльдар же так и не смог избавиться от навеянного судьбой Эйитля гнетущего ощущения усталости и печали. Добравшись до забора, он закурил, откинул голову назад и выпустил в небо струю дыма. За этим занятием его и застала появившаяся без предупреждения Эртла.
— Так что это за письмо? Чушь собачья.
— Не знаю. — Детектив отправил небесам очередную струйку дыма. — Медсестры говорят, что во время обоих нападений он находился в больнице и был подключен к мониторам, так что, если б сбежал тайком, они бы заметили.
— Где его телефон? Надо найти. Срочно. Может быть, он после сердечного приступа позвонил кому-то и поручил заняться детьми…
Хюльдар посмотрел на нее:
— Не знаю, с кем ты общаешься, но в моей записной книжке нет таких, кого я мог бы так, между прочим, попросить совершить ради меня парочку убийств.
— А как же твои сестры? — Эртла забрала у него сигарету и затянулась.
— С каких это пор ты куришь? — поинтересовался Хюльдар, наблюдая за ее любительским представлением.
— А я и не курю. Так иногда когда выпью. Или когда завожусь. — Она затянулась еще раз и вернула сгоревшую до фильтра сигарету, на кончике которой тлел оранжевый огонек. — Он упоминает три убийства. Не будь этих чертовых цифр, можно было бы порадоваться, что ему удалось добраться только до двоих. Но что это за порядок такой: два, три, один… Кто так убивает?
— Почему бы и нет? — Хюльдар раздавил окурок о столб. — Не самый странный аспект в этом деле. Надо же так свихнуться, чтобы убивать детей в самом цвете юности…
— Господи, давай только без поэзии. — Эртла уставилась на открытую дверь контейнера. — Сейчас будут выносить. Бедняга…
— Что говорит судмедэксперт? Он так и лежит здесь со вторника?
— Нет. Умер меньше двадцати четырех часов назад. Точнее станет известно после вскрытия. В любом случае это не так уж и важно, поскольку судмедэксперт практически уверен, что парень умер от последствий ударов, полученных вечером во вторник. Признаков повреждений, нанесенных позже, не обнаружено.
Предвидя детальное описание различий между старыми и новыми повреждениями, Хюльдар торопливо спросил:
— То есть он лежал здесь живой целых сорок восемь часов и, может быть, даже звал на помощь?
— Если он и мог подать голос, то издалека было не слышно. Парнишка находился в очень тяжелом состоянии. Даже я это поняла. От птицефермы контейнер далековато. Мы опросили сторожа, и он утверждает, что ничего не слышал. Окон с той стороны, что смотрит на контейнер, нет. Режим сна и бодрствования несушек поддерживается с помощью искусственного освещения. Вечером и ночью, когда свет выключен и куры спят, выходить на улицу незачем. Мы, конечно, поговорим с работающими в дневную смену, но, думаю, вероятность того, что кто-то слышал Эйитля, можно исключить. Хотя еще остается шанс, что кто-то заметил какое-то движение вблизи контейнера…
— Может быть. — В последнем Хюльдар сомневался. За годы службы у него сформировалось мнение, что в некоторых расследованиях все работает как часы, а в других не складывается ничего. Данный случай определенно попадал во вторую категорию. Неопровержимым подтверждением тому была хотя бы смерть Мёрдюра за полтора часа до прихода детективов в больницу.
