Глава 40
Саге определенно нравилось на коленях у Хюльдара. Нет, ее личико не осветила счастливая улыбка — оно осталось угрюмо-сосредоточенным, — но Фрейя знала племянницу достаточно хорошо, чтобы определить: малышка довольна. К Хюльдару Сага пошла сама, по собственному желанию, впервые за все то время, что Фрейя нянчилась с ней, проявив интерес к другому человеку. Обычно девчушка вела себя так, словно в мире не было никого, кроме них двоих.
В руках кроха держала мягкую игрушку — черную летучую мышь с хлопающими крыльями, к которой крепко привязалась. К милым, уютным плюшевым мишкам и зайчикам она относилась с таким же безразличием, как и к посторонним людям. Сейчас же совала игрушку Хюльдару в лицо, а он реагировал так, словно ничего забавнее в жизни не видел.
— Ее мама должна прийти с минуты на минуту. — Фрейя виновато посмотрела на детектива, которому летучая мышь только что влепила крылом в опухший глаз. Хюльдар не поморщился и, казалось, не возражал, что было удивительно, поскольку наверняка было больно. Он не захотел рассказывать о том, как получил синяк под глазом; просто сказал, что это случилось на работе и именно поэтому ему удалось уйти пораньше. В остальном Хюльдар выглядел хорошо, был свежевыбрит, чист и даже принарядился — на ее взгляд, чересчур, — но, к счастью, эффект компенсировался синяком. И вообще, идиот Кьяртан и рядом с ним не стоял.
При мысли о Кьяртане ей стало не по себе. Она наконец набралась смелости позвонить ему примерно за час до прихода Хюльдара, готовая поделиться своими мыслями, но он не ответил. Поэтому Фрейя отправила сообщение, чтобы сказать, что предпочла бы, чтобы он не приходил, но не получила ответа. А что, если он не прочитал послание и появится на пороге, готовый сопроводить ее на вечеринку? Конечно, она без проблем встретит его и укажет, куда идти, но не хотелось, чтобы Хюльдар стал свидетелем инцидента. И тем более не хотелось, чтобы он узнал, как женатый мужчина едва не выставил ее в глупом виде.
— Я не спешу. — Детектив скорчил гримасу Саге, которая мгновенно ответила тем же. — Хочешь услышать, что было дальше, или я тебя задерживаю?
Фрейя закрыла сумку. Хюльдар пришел раньше назначенного времени. Планировалось, что мать девочки заберет ее перед самым его появлением, так что Фрейе пришлось одновременно нянчиться с племянницей и приводить себя в порядок. В самом деле, не встречать же гостя в халате, с обмотанной полотенцем головой…
Она наспех приняла душ, усадив Сагу на пол в ванной и окружив кастрюльками, по которым малышка от души колотила деревянной ложкой, не обращая внимания на брызги, долетающие из душевой кабины. За всем этим неодобрительно наблюдала остановившаяся у порога Молли.
Потом оделась и нанесла макияж. Собираясь выйти куда-то, она обычно испытывала радостное предвкушение, но в этот раз страх вязал узлы в животе.
При всех недостатках Хюльдара его присутствие укрепляло моральный дух в ожидании Фанни. У нее просто не было времени страшиться грядущего воссоединения.
Отвлечься помогла и возникшая кстати тема для разговора, так что Фрейя не стала возражать, когда Хюльдар начал рассказ о последних успехах в расследовании, хотя тема определенно не предназначалась для детских ушей.
— Продолжай. Уж лучше услышать все от тебя, чем читать отредактированную версию в новостях.
Хюльдар взял Сагу за нос. Она замерла, как статуя, с нетерпением и любопытством ожидая, что будет дальше. Он осторожно повернул детский носик в сторону, одновременно перейдя к финалу повествования.
— Как я уже сказал, Хёйкюр, отец Адальхейдюр, признался в убийстве Эйитля. Но не Стеллы. Клянется, что не имеет к нему никакого отношения и понятия не имеет, кто его совершил. По его словам, все организовал Мёрдюр, предоставивший необходимое — анорак, бейсбольную биту, маску и контейнер — и рассчитавший время нападения так, чтобы Хёйкюр обеспечил себе надежное алиби на вечер убийства Стеллы.
— И все делалось через «Снэпчат»?
— Да, практически все. Хотя они и встретились лично: заказчик хотел убедиться, что может положиться на исполнителя. Хёйкюр утверждает, что Мёрдюр позвонил ему с незарегистрированного номера около трех месяцев назад. Оказалось, что он в курсе проблем Адальхейдюр. Сказал, что имеет возможность помочь нетрадиционными методами. Хёйкюра это устроило. К тому времени он убедился, что система бессильна, и был готов на все. Мёрдюр начал с намеков, не вдаваясь в детали. Хёйкюр, по его словам, поначалу думал, что дело ограничится анонимными угрозами.
— Анонимными угрозами?
— Да. Или чем-то в этом роде. Он полагал, что Мёрдюр планирует напугать Стеллу до полусмерти и, может быть, немножко ее поколотить. Его это заинтересовало. По крайней мере, настолько, чтобы встретиться еще и еще раз. К тому времени, когда Хёйкюр узнал реальный план, он дошел до такого состояния, что согласился на все. Мёрдюр убедил его, что с проблемами Адальхейдюр будет покончено.
Хёйкюр как бы оказался перед выбором: кто имеет право жить — его дочь, которая никогда никого не обижала, или Стелла, планомерно разрушавшая ее жизнь? Мёрдюр постоянно упирал на то, что Адальхейдюр пыталась покончить с собой, и предупреждал, что однажды это может повториться. С иным исходом. Или с ней случится то же, что и с его собственной дочерью. Он показывал фотографии Лёйвхильдюр до и после несчастья, и они сильно повлияли на Хёйкюра. Знаешь, когда на тебя смотрит женщина, у которой нет половины лица…
Хюльдар тихонько подул на Сагу, и она прищурилась, наморщив нос, но снова подставила личико, требуя повторения. Малышка внимательно прислушивалась к тому, что говорили взрослые, и Фрейя почти испугалась — а вдруг она понимает слова? Что было, конечно же, невозможно.
— В общем, договорились так: Мёрдюр разделается со Стеллой и возьмет вину на себя. В свою очередь, Хёйкюр убивает другого абьюзера, с которым никак не связан, и ответственность опять-таки берет на себя Мёрдюр. Как и ответственность за третье убийство, запланированное, но, похоже, не осуществленное. Мёрдюр знал, что умирает, и не беспокоился насчет того, будут его считать убийцей или нет.
— Да уж… Вот это сделка. — Фрейя скосила глаз на Молли, которая украдкой подбиралась ближе и ближе к Хюльдару и Саге, готовясь к тому, что собаку придется выставить в прихожую, если она зарычит на гостя. Молли, однако, с довольным ворчанием улеглась у его ног. — Этот Хёйкюр, должно быть, и впрямь тронулся рассудком, если согласился на такое.
— Говорит, что испугался. Засомневался. Но каждый раз, когда уже готов был отступить, случалось что-то, напоминавшее, какой невыносимой стала жизнь Адальхейдюр. Либо Мёрдюр умышленно давил на него, либо сам Хёйкюр замечал, в каком ужасном состоянии его дочь. Ему не давали покоя фотографии Лёйвхильдюр, он был в ужасе от того, что нечто подобное может случиться с его девочкой, и в конце концов перестал сопротивляться, подавлять гнев и вообще расстался со здравым смыслом. После этого пути назад уже не было.
Потом, после нападения на Эйитля, Хёйкюр пожалел о сделанном, но спасти его не решился, оставив умирающего мальчика в транспортном контейнере в районе Мосфетльсбайр, как и предусматривалось планом. Запер дверь, надеясь, что Эйитль умрет к тому времени, когда тот, кому нужно, придет за телом.
