А еще странный холод… Под высокими покатыми сводами царила суровая прохлада, будто зима заблудилась и поджидала их тут.
– Сюда, – негромко позвала Дэниелс.
Она остановилась перед дубовой кафедрой, возвышающейся над полом примерно на четыре с половиной метра. Проведя пальцами по ее внешнему краю, Дэниелс что-то нажала, механизм щелкнул, и передняя панель отъехала, открыв темный прямоугольный проход, откуда пахнуло пылью.
Пригнувшись, Дэниелс юркнула внутрь и исчезла. Дин услышал ее голос, пожалел, что нет фонарика, и тьма поглотила его.
Они оказались в таком узком коридоре, что он задевал стены плечами. Тихие шаги шерифа медленно вели Дина вперед. Он вытянул руки, надеясь нащупать хоть какую-то опору, но хватал лишь воздух.
Он пробирался вперед.
На ощупь…
Пока не почувствовал, как что-то холодное схватило его сзади. Рука.
– Вот ты где, – отчетливо прозвучал насмешливый голос Макклейна. – Добрался-таки.
Скорчившись в угольном вагоне, Сэм склонился над Сарой, пытаясь сделать ей искусственное дыхание. Когда он нажимал на грудную клетку, под рубашкой пузырилась кровь.
Она мертва. Ее не спасти.
Он не слушал внутренний голос.
И не оставлял попыток.
– Ну, давай, – вслух приговаривал он, даже не замечая этого. – Давай, Сара!
Ее рот слегка приоткрылся, будто она вспомнила, что хотела сказать. Но вместо слов на губах вздулся алый пузырь и лопнул, оставив на нижней губе яркое пятно, как грим актера кабуки
[128].
Голова перекатилась набок.
За спиной Сэма прогремели шаги, он поднял голову и увидел, что на него с ухмылкой таращатся пять демонов в синих и серых мундирах. Дула мушкетов смотрели прямо ему в лицо.
– Зря ты пулемет бросил, – сказал один из них и подошел ближе.
Теперь все зависит от тебя, детка.
Джеки Дэниелс спустилась по лестнице и вошла в квадратную комнату, обшитую свинцом.
Здесь царила кромешная тьма, без малейшего проблеска света, но это не смущало шерифа. Она знала это место наизусть. Стены, пол и потолок, квадрат черной земли посередине, где ее ждал реликварий – эти лабиринты были ей знакомы так же хорошо, как собственное тело. Она изучила их в подробностях давным-давно, еще в юности, когда дедушка рассказал ей об огромной ответственности, которая ляжет на ее плечи, когда она станет следующим хранителем петли.
Все зависит от тебя.
В темноте что-то звякало, звук приближался.
Дэниелс оцепенела. Кольнуло голову, потом лопатки. Сердце заколотилось так сильно, что его удары отдавались в горле. Пахло старыми шкурами, тканью и пылью.
Клацанье и звон слышались все ближе.
– Я принесла петлю, – сказала Дэниелс в темноту и заставила себя сделать еще шаг, ожидая, что вот-вот столкнется со звенящей тенью, которая была уже совсем близко. – Последнее кольцо. Оно здесь.
Неясный силуэт снова шевельнулся. Должно быть, услышал ее, но хранил молчание. Опустившись на колени, Дэниелс почувствовала прикосновение влажной земли и нащупала холодный край реликвария – тот уже стоял открытый, ожидающий.
Она опустила внутрь последний виток петли и захлопнула крышку.
Сначала ничего не происходило.
А потом произошло все сразу.
* * *
В темноте смех Макклейна звучал совсем близко и казался до боли знакомым. Запахло потом, серой и паленой резиной.
– Я тебе кое-что скажу, – сказал Дин, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Знаешь, чем мы с тобой отличаемся? Я никогда не прогибался, чтобы целовать задницу дьяволу.
Смех оборвался.
Дин почувствовал, как еще одна рука вцепилась ему в горло.
Хотя нет, не рука.
Когтистая лапа.
И начала сжиматься.
Ледяные тиски мигом перекрыли кислород, а потом почти неслышно захрустел хрящ.
Рука Дина потянулась к ножнам, и он выхватил кинжал.
«Надеюсь, вы вернули вещицу на место, шериф», – успел подумать он, и, когда темнота закружилась перед глазами, вонзил лезвие Макклейну в грудь.
Даже стоя на коленях в углу грузового вагона, Сэм видел, как из окон церкви хлынул свет, пробиваясь сквозь витражи с библейскими сценами и окрашивая утренний воздух во все цвета радуги. Столб белого сияния устремился вверх по колокольне, прорезая безоблачное небо широкой чистой полосой. Старые доски обшивки скрипели, тряслись, отчаянно грохотали. Энергия била изнутри, пульсировала ударной волной, как будто там только что беззвучно взорвался снаряд невиданной мощи.
Сэм отвел взгляд.
Сейчас его больше занимали демоны, которые дымились прямо перед ним, роняя из рук мушкеты. Последний упал, испустив протяжный крик ярости и отвращения, и черный дым повалил у него из носа и рта.
Но тела остались.
Кто-то из тех, кто служил временным вместилищем демонам, стонал и приходил в сознание – искалеченные, недоумевающие, истекающие кровью люди.
Но кто-то, как Сара, так и не пошевелился.
Дин не просто слышал, как вопит Макклейн, – он это чувствовал. Он ожидал, что демон, как обычно это бывает, вспыхнет, но возвращение петли на законное место, должно быть, усилило реакцию. Демоническая сущность не испарилась, а буквально взорвалась.
Раздался громкий влажный хлопок, что-то забрызгало ему лоб и щеки, и тиски на горле разжались.
Дин поморщился. На коже остывали капли чего-то холодного и липкого, как будто у него перед носом лопнул воздушный шарик, измазанный холодным сиропом. И вонь казалась знакомой – тошнотворная, гнилостная, – мерзкий запах из адской пасти.
А потом вдруг взорвалась сама темнота.
Волосы на голове и руках встали дыбом. Воздух наполнило сухое потрескивание озона, и Дину на мгновение показалось, будто его ударило молнией. Он шарахнулся назад.
Повсюду бушевало сияние, широкими полотнищами ложась на стены церкви. Дин выбрался из подземелья, рванул по центральному проходу и выбежал за дверь.
Сэм увидел, как брат бежит вниз по лестнице, перепрыгивая по несколько ступеней за раз, и, остановившись на тротуаре, оборачивается, глядя, как лучи света гаснут внутри церкви.
Когда все закончилось, он повернулся и оглядел улицу. Над крышами домов поднимались столбы дыма – наверное, от пожаров, полыхающих в разных частях города.
