Братья потеряли дар речи.
«Эти придурки не понимают, с кем имеют дело», – подумал Дин.
Уолтер забрал билеты, взял Джулию под руку и удалился. Винчестеры следовали за ними по пятам.
– Вам же нравится запрыгивать в поезд на ходу, – проворчал Уолтер. – Вот вам еще одна возможность.
Оказавшись на платформе, Джулия указала на рыжие волосы Эли Турмана. Тот держал большой кожаный чемодан. Туда влезло бы четыре кувшина, не меньше. Охранник Джеймс обнаружился неподалеку – шатался вокруг металлической колонны, стараясь, чтобы Эли его не заметил.
Выглядел он так, будто его протащили через весь ад.
«Понимаю, каково это, приятель», – подумал Дин.
По плану Уолтер и Джулия сядут в спальный вагон и будут присматривать за Эли. Сэм и Дин проберутся на другую сторону путей. Когда поезд тронется, они догонят его и залезут в вагон. Вот только придется прятаться при появлении контролера, ведь тот может спросить их имена и номер вагона.
Сэм и Дин дошли до конца поезда и, улучив момент, когда проводники отвернулись, спрыгнули на рельсы. Платформа была достаточно высокой, под ее прикрытием им удалось незаметно перебежать на другую сторону служебного вагона.
– Это тебе не первый класс, – заметил Дин.
Они шли вдоль поезда, прикидывая, где будет удобнее разбежаться и запрыгнуть наверх, когда поезд тронется.
– Как думаешь, за кого они нас принимают? – спросил Сэм, пока они шли по грязным рельсам.
– Не знаю. Это же ты подружился с Чудесным Профессором Уолли
[165].
– Он ученый, Дин. Разбирается в Библии, может читать по-арамейски или на каком там языке эти свитки написаны. Когда мы добудем свиток, он нам пригодится.
– А ты не подумал, что они обычные люди… ну, почти обычные? Вряд ли им понравится вся эта хрень с одержимостью, Сатаной и Армагеддоном. Ты же не рассказал им о конце света, правда? – Дин развернулся и впился в брата взглядом.
Сэм прошел мимо, задев его сумкой:
– Нет, Дин, не рассказал.
Он вошел в туннель. Дин вздохнул и следом за ним шагнул в темноту.
* * *
Лин Кини была выше почти на целую голову, но всё равно с трудом поспевала за Роуз МакГроу, пока они поднимались в пентхаус. Обширный зад Роуз раскачивался из стороны в сторону так, что любой моряк вспомнил бы о родном доме. Лин, напротив, была подтянутой и длинноногой – фермерская девчонка, сбежавшая в большой город. Она так радовалась, когда ее взяли горничной в «Уолдорф». Это была ее первая настоящая работа, если не считать кастрацию лошадей на родительской ферме.
Лин попыталась сосредоточиться на словах Роуз, которая объясняла, что «Уолдорф-Астория» от каждого работника ожидает уважения к личной жизни постояльцев. Роуз наклонилась ближе (от нее несло луком, Лин поморщилась) и доверительно рассказала, что Ди Маджо был здесь как-то раз с другой женщиной, не с Мэрилин, но если что, Лин от нее этого не слышала. Роуз пошевелила рыжими бровями, чтобы еще больше подчеркнуть, что это строго секретно.
У двери пентхауса она достала из кармана передника универсальный ключ, постучала и вставила ключ в замочную скважину.
В номере царила разруха: после вчерашней перестрелки на аукционе он буквально лежал в руинах. На вспоротой шелковой обивке диванчиков валялись комья набивки, восточный ковер был в пятнах крови, на полу остались странные царапины, мебель вся была перевернута. Похоже на покинутое поле боя. Роуз зацокала языком и отправилась за средствами для уборки, а Лин велела пока собрать осколки. Сказала, что вернется через пару минут.
Лин осмотрела комнату, вытащила из тележки мусорное ведро и, вооружившись щеткой и метелкой для пыли, опустилась на четвереньки. Выметая осколки, она заметила, что это не стекло, а глина. Лин высыпала осколки в ведро и тут заметила в соседней комнате закатившийся под кровать кувшин, прикрытый сбившимся покрывалом.
Достав кувшин, Лин перенесла его в гостиную. Выглянув наружу и убедившись, что Роуз в коридоре не видно, она поставила его на стол. Кувшин был высокий и продолговатый, того же блеклого цвета, что и осколки, которыми был засыпан пол. Лин подумала, что владелец обрадуется, узнав, что один уцелел.
Потом любопытство взяло верх, и Лин запустила ногти в щель под крышкой. Поначалу та не поддавалась: она была залита чем-то вроде смолы. Наконец, крышка немного повернулась, и Лин смогла вытащить ее. Под ней оказалась затычка из конского волоса, пропитанная смолой. Лин поискала, чем бы подцепить затычку, потом заметила на полу нож, которым вскрывают конверты, и воткнула его между печатью и краем сосуда. Из кувшина вырвался гулкий звук.
Лин отшвырнуло на пол. Из сосуда хлынул густой темный дым и начал собираться на полу. Потом он стал подниматься всё выше, на высоту человеческого роста. Лин попыталась отползти, но дым обвил ее лодыжки, и ей показалось, что ее ноги увязли в мокром цементе. Последнее, что она запомнила, – как едкий дым забился в рот и проник в горло.
Через десять минут Роуз вернулась с ремонтником Сэлом, но Лин нигде не было видно.
– Ох уж эта современная молодежь! Ничего им нельзя доверить! Сбежала с работы в первый же день… Вот тебе на, – вздохнула Роуз.
Сэл кивнул, и они принялись наводить порядок в президентском номере.
* * *
Энтони не сразу обратил внимание на длинноногую блондинку, ворвавшуюся в посвященное римскому искусству крыло Нью-Йоркского музея искусств. В музей каждый день приходили сотни посетителей, и Энтони подумал, что она просто догоняет группу учащихся младших классов, приехавших на экскурсию. И только услышав звук бьющегося стекла, вбежал в зал.
Девушка стояла посреди зала. У ее ног лежали остатки стеклянной витрины, в которой хранились несколько римских ваз – если память не подводила Энтони, примерно семидесятого года нашей эры. Тем временем девушка опрокинула еще одну витрину и стала швырять керамические сосуды на пол, один за другим.
Из разбитых ваз поднимались столбы черного дыма. Первой мыслью Энтони было побежать за огнетушителем, но девушка перешла к следующей витрине.
– Эй, леди, что вы делаете! – Энтони направился к ней, на ходу доставая пистолет. – Остановитесь, или я буду стрелять!
Девушка как будто его не слышала. Она развернулась и толкнула длинный стеклянный ящик, в котором были выставлены маленькие серебряные коробочки. Ящик разбился, над коробочками поднялись клубы дыма.
Энтони направил на нее пистолет:
– Я не шучу, мэм. Больше ничего не трогайте!
Девушка повернулась к нему. Глаза у нее были совершенно черные.
– Иисус, Мария, Иосиф! – испуганно воскликнул Энтони и инстинктивно нажал на спусковой крючок.
