Подобно большинству детских увлечений Сэма, это тоже прошло довольно быстро. Но полученное умение читать карты сохранилось, и вскоре он стал бессменным штурманом, когда семья выезжала на очередную охоту.
Мэпквест и Гугл почти упразднили потребность в атласах. Но Сэм не до конца доверял им. Слишком часто они путали направление движения или предлагали воспользоваться несуществующим мостом. Так что, отправляясь в очередную поездку, Сэм всегда брал с собой старый верный атлас. И неизменно находил более удобный маршрут, чем тот, что подсказывал навигатор.
И Дин, и Сэм оба знали, как быстрее всего добраться от свалки Сингера в Южной Дакоте до почти любой крупной трассы. Федеральное шоссе номер 80, по которому они сейчас ехали, из Нью-Йорка до Сан-Франциско пролегало в основном по сельской местности. Для «Импалы» это была, наверное, самая привычная дорога – прямой путь через Омаху и Небраску – к мосту через залив
[27].
Прошерстив библиотеку Бобби в поисках всего, что могло иметь отношение к Дорагону Кокоро, Сэм и Дин отправились в путь. Дело происходило в середине дня, и сначала за руль сел Сэм. Дин, всю ночь игравший в покер, спал рядом, на пассажирском сиденье. Ближе к закату братья поменялись местами.
Это имело два последствия.
Во-первых, в машине громче зазвучала музыка, для начала металл – «И поровну всем».
Во-вторых, у Сэма появилась возможность перечитать дневник. В книгах и бумагах Бобби отыскать удалось не много, да и в интернете тоже, так что ему захотелось еще раз полистать записи Джона. После того, как он ознакомился с материалами, найденными в библиотеке Бобби, в дневнике отца обнаружилось немало любопытного.
– Так-так, – пробормотал Сэм.
Дин убавил звук.
– Ну, что там?
– Да вот, перечитываю записи отца, – пояснил Сэм. – Есть кое-что интересное про Альберта Чао, ну, того малого, что вызывал духа последние два раза. Отцу он показался типичным шаманом-жуликом. Щуплый, юркий, пронырливый, никак не может найти себе место в мире – по крайней мере, в том мире, каким он, по его мнению, должен быть. Напускает на себя таинственность, чтобы прикрыть собственное ничтожество.
– Лучше бы попробовал голубую таблетку, – насмешливо бросил Дин. – Ладно, неважно. Насколько я понял из дневника, отец считал, что у Чао было не много шансов остаться в живых после изгнания духа.
Сэм покачал головой.
– Я бы так не сказал. Судя по бумагам Бобби, только этот Чао и способен вызвать его. Именно он – потомок ронина, и если верить текстам, дух неотделим от того, кто его вызвал, и охраняет его, что бы ни случилось.
– Ну и что, выходит, нам с этим типом вообще никак не справиться?
Сэм пожал плечами.
– Да нет, справиться-то мы с ним можем, только пользы от этого никакой. Самое лучшее – повторить то, что сделал отец, заговорить меч. Увы, это только позволит прогнать дух самурая на очередные двадцать лет.
Дин помрачнел.
– Придется ждать еще два десятка лет? Черт, да я и двадцати дней не выдержу.
Сэм только вздохнул.
– Вот-вот. Но Кас считает, что Сердце Дракона – это большая проблема, так что придется уж нам постараться.
На это ответить было нечего, и Дин снова включил музыку. Зазвучала «Урожай тоски». А Сэм снова начал разбирать отцовские каракули.
Через некоторое время он заснул, а когда проснулся, на востоке уже поднималось солнце. «Импала» выезжала из Сакраменто.
– Ну, так что, какой у нас план? – спросил Дин.
Сэм потер глаза.
– Кофе?
Дин усмехнулся.
– На ближайшей заправке.
Перелистав отцовский дневник и найдя нужную страницу, Сэм пробежал глазами названия.
Наверное, лучше всего поехать в тот же мотель, где когда-то останавливался отец. «Император Нортон» находился на Эллис-стрит, недалеко от Китайского квартала. А потом – в ресторан, откуда он в последний раз изгнал духа.
Дин искоса посмотрел на брата.
– «Император Нортон»?
Сэм немного помолчал.
– Ты что, ничего не слышал про императора Нортона?
– Нет, если ты не имеешь в виду героя «Новобрачных», которого играл Арт Карни
[28], – признался Дин. – Только ему, по-моему, даже Повелителем енотов не удалось стать.
Сэм рассмеялся.
– Неужели ты и правда никогда не слышал эту историю? Был такой неудачливый бизнесмен Джошуа Нортон. В конце концов он полностью обанкротился и в 1859 году провозгласил себя Нортоном Первым, императором Соединенных Штатов и лордом-протектором Мексики. Он распустил конгресс, ввел собственную валюту… да, и еще объявил, что каждый, кто назовет этот город «Фриско», будет оштрафован на двадцать пять долларов.
– Ну что ж, – фыркнул Дин, – если мы его встретим, отдам ему двадцатку и пятерку.
– Никто его всерьез не воспринимал, но все любили. И некоторые из его идей были совсем недурны. Например, он издал указ о строительстве висячего моста через залив и скоростной железной дороги. Кстати, если не ошибаюсь, несколько лет назад кто-то предложил назвать мост его именем.
– Отлично, поселимся в королевском люксе и закажем что-нибудь из китайской кухни. А пока поищем какой-нибудь ресторанчик.
Сэм поднял голову и увидел синее табло с перечнем забегаловок сразу за ближайшим съездом с шоссе. Там был ресторанчик, три киоска с фастфудом и «Старбакс». Ему захотелось зайти туда – карточные выигрыши Дина это позволяли, но он решил не искушать судьбу. В последнее время они снова охотились вместе, и пока все шло хорошо.
Однако раны еще кровоточили. И дело было даже не в том, что Сэм развязал Апокалипсис. «Да, – говорил он себе, – от этого тоже больно, но что по-настоящему ранит Дина, так это что я поверил Руби больше, чем ему. Я солгал ему, предал его. Не следовало этого делать. Никогда нельзя забывать, что вместе нам лучше, чем по отдельности».
И он решил не заходить в «Старбакс», просто кивнул Дину – съезжай направо.
В то утро Альберт проснулся в хорошем настроении.
Предпочитая спускаться всего лишь на один лестничный пролет, он поселился прямо над рестораном Томми Шина.
Едва он вышел из ванной, как зазвонил телефон.
Сначала мобильники Альберту нравились. Они позволяли немедленно связываться со своими людьми, и теперь, когда в его руках сосредоточилась вся власть, которая раньше принадлежала Томми, это было очень удобно. Если Томми намного опередил Старика в использовании новейших технологий, то Альберт в этом смысле был еще искуснее.
