…И конечно, Сара. Бет тоже — позже. Тогда крови было сравнительно мало, а по факту — почти никакой. С пистолетом 22-го калибра другого ждать бессмысленно.
Да, он видел много крови. Всякий раз та была пролита при обстоятельствах, которые иначе как трагическими не назовешь. Казалось бы, удивить его чем-то в вопросах, касающихся кровопускания, было сложно.
Но вот он осторожно открыл дверь в номер 214, и…
Тут дела были хуже, чем с Агатой Динвидди. Хуже, чем с ее муженьком-убийцей Джоном. Хуже, чем с Кэролайн Аткинсон, ее мертворожденным сыном, Сарой и Бет, вместе взятыми. Когда Джоджо включил потолочную люстру в номере 214, ему показалось, что он чудом угодил на минное поле.
Подобное объяснение напрашивалось само собой — в номере взорвали бомбу, и та разнесла тело на части, заляпав стены маленькой комнатки кровью и требухой. Но нет, не может такого быть — взрыв услышали бы. Кроме того, не было ничего, что могло бы свидетельствовать о взрыве. Пострадало только тело. И всё.
Пострадало — слабо сказано, подумал Джоджо, скрежетнув зубами.
На полу, в изножье кровати, валялся торс, наполовину завернутый в махровый халат. Одна рука покоилась на комоде, другая лежала под обогревателем. Ноги — одна поверх другой, гротескным крестом, у окна. И голова несчастного с раззявленным ртом — прямо в центре кровати. Кровь забрызгала все вокруг. Только с первого взгляда Джоджо понял, что тут даже расчленением не пахнет. Ровных срезов не было — мужчину рвали на части.
Но кто мог такое сделать?
Кто или что.
Девица-медсестрица точно вне подозрений. Даже дюжине таких, как она, подобный ужас банально не по силам.
Застыв в дверях, Джоджо разглядывал побоище. Кровь щекотала ноздри тошнотным сладковатым запахом с металлическими нотами, лишь слегка маскируя мерзкую вонь от дерьма, размазанного по полу прямо под завернутым в халат торсом. Он сделал один шаг в комнату — и замер. Белые пятна плясали перед глазами; весь отель, казалось, закружился.
Прижав руку ко рту, Джоджо вывалился в коридор, где его вырвало. Рвало долго и громко — несколько любопытных голов высунулись из-за приоткрытых дверей. Он махнул в их сторону рукой — отвалите, мол.
— Оставайтесь в своих комнатах! — прохрипел он, когда голос вернулся. — Не на что тут смотреть.
— Что ты тут творишь? — рявкнул на него мужик с хмельными глазами, стоявший в дверях номера 208.
— Просто… сидите… по комнатам, — потребовал Джоджо. — Я прошу вас. Полиция уже в пути. — Он сплюнул на пол. Эх, хана бурому ковру. Бурому, как…
По желудку вновь прокатился болезненный спазм, но блевать уже было нечем. Кое-как сфокусировав взгляд, Джоджо понял, что смотрит на пару ног в черных чулках, прямо напротив него. Снова сплюнув, он утер лицо рукавом и выпрямился, оказавшись лицом к лицу со второй медсестрой, мрачной и опасно выглядевшей, с очками в коричневой оправе на носу, что уместнее смотрелись бы на ребенке.
Сестрица скрестила руки на груди и подняла бровь, глядя на него.
— Ты выглядишь ужасно, — сказала она.
— Лучше посиди в своем номере, — ответил Джоджо. — Хотя бы пока.
— Может, тебе брома дать? — Она указала большим пальцем себе за спину.
— Да на кой он мне. Прошу, вернись к себе в номер и запри дверь.
По ее губам скользнула тень улыбки, и Джоджо почти вздрогнул.
— Ты меня заставишь?
— Я-то нет, дамочка, но когда сюда прибудут люди шерифа…
— Ладно-ладно. Не пали в горячке, ковбой. Я буду вести себя хорошо.
— Вот и хорошо, что хорошо, — проворчал он.
— Если что, бром у меня под рукой. Станет совсем худо — заходи.
— Спасибо.
— Еще увидимся, — прошелестел голос, и дверь за ней, скрипнув, закрылась.
На мгновение Джоджо застыл, ошеломленный. Затем медленно обернулся и увидел, что дверь в ужасную бойню позади него была широко открыта. Резвая баба не могла не заметить, что внутри, и при этом вела себя так, будто всё в порядке.
Будто ее это вообще не волнует.
На лестничной клетке послышались тяжелые шаги, и вскоре в коридор пароходом вплыл Эрни Рич, шериф.
— Джоджо Уокер, черт побери! — рыкнул он, топая по коридору. — Какого, скажи мне на милость, черта ты тут ошиваешься? Ты больше не помощник шерифа — не забыл?
— Нет, сэр, — машинально откликнулся он, отступил от двери и указал подбородком на комнату. — Думаю, вам лучше самим заглянуть туда, босс…
— И я тебе больше не босс, слава Всевы…
Рич замолчал в тот же миг, как только увидел первую длинную кровавую полосу на полу. Бочком пройдя к двери, он стянул с седой головы широкополую фетровую шляпу и во все глаза уставился на кошмарную сцену в номере 214.
— Твою ж дивизию… — прошептал он.
— Эрни?
Рич резко обернулся, как атакующая кобра, и зашипел на Джоджо:
— Что за дела в твоем отеле, а? Парня тут на куски разорвали, ради всего святого!
— И не говорите.
— Придержи остроумие при себе, Уокер. Что за… что за! — Рич ткнул дрожащим пальцем в залитую кровью комнату. — В Литчфилде такого отродясь не было, слышишь? Ну и бред!
— Вообще-то, босс, бывало и хуже.
— Убери свою железку, ладно?
Джоджо, хмыкнув, сунул пистолет за пояс.
— И перестань называть меня боссом, кретин сраный!
Раздув ноздри и выпятив челюсть, Джоджо выступил вперед и ткнул указательным пальцем в грудь испуганного шерифа.
— Послушай, Эрни, — это моя территория, понимаешь? Когда я здесь, я в ответе и за отель, и за всех, кто в нем находится. За это мне и платят, клянусь Богом, и, даже если тебе это не нравится, я сейчас на своем месте. Пытаюсь разобраться, что, черт дери, произошло в этой клятой комнатушке.
— Будь ты на своем месте, такой дичи вообще не случилось бы, — отчеканил шериф.
На лицо Джоджо легла заметная тень. Пальцы сами сжались в кулак, тело голосу разума внимать отказывалось. Еще чуть-чуть, и он бы непременно опрокинул на задницу главного законника Литчфилда; но прежде чем Джоджо успел это сделать, крайняя дверь слева со скрипом распахнулась, и в коридор сонно шагнул человек в твидовом пиджаке, которого Джоджо запомнил по прошлой ночи, правда, в этот раз он был без твидового пиджака. Он потер глаза кончиками пальцев, театрально зевнул и зашаркал по ковру в сторону Рича и его оппонента, напряженно застывших у дверей номера 214.
— И что вы тут устроили, а? — пожаловался он. — Который час, видели?
Джоджо расслабил руку и выдохнул. Эрни Рич бросил на него последний недобрый взгляд и повернулся к сонному мужчине.
