Он дозвонился до Джима Джестрона: им оказался фотограф из Лос-Анджелеса, который тем летом объездил весь запад, снимая для «Сансет» и других журналов. Его тон, поначалу дружелюбный, сделался заметно суше, когда Доминик поведал ему свою историю. Если специалисты по манипуляциям промыли Джестрону мозги, то они добились такого же успеха, как с Фей Блок. Фотографа не мучили сны, не донимали проблемы. Рассказ Доминика о промывке мозгов, сомнамбулизме, никтофобии, одержимости луной, самоубийствах, паранормальных ощущениях Джестрон счел болтовней человека с сильно расстроенной психикой, прямо сказал об этом и повесил трубку.
Затем Доминик позвонил Гарриет Беллот из Сакраменто, у которой проблем было не больше, чем у Джестрона. Она рассказала о себе: пятьдесят лет, не замужем, преподает в школе, интерес к старине Запада появился у нее в молодости, когда она работала в Аризоне. Каждое лето она отправлялась в путешествие по старым обозным тропам, посещая старые форты и древние индейские поселения. Ночевала обычно в своем маленьком кемпере, но иногда позволяла себе снять номер в мотеле. Беллот говорила как одна из тех приятных, преданных профессии, но строгих учительниц, которые не терпят никаких глупостей от своих учеников; не стала она терпеть их и сейчас. Когда Доминик заговорил о фантастических вещах, вроде полтергейста, она бросила трубку, как до нее Джестрон.
— Фей, ты не чувствуешь себя лучше от этого? — спросил Эрни. — Ты не единственная, чьи воспоминания так тщательно вычистили.
— Нет, ни капельки, — сказала Фей. — Лучше уж иметь проблемы, как ты или Доминик, чем не чувствовать ничего. Ощущение такое, будто от меня отрезали кусок и выбросили.
Наверное, она права, подумал Доминик. Наверное, кошмары, фобии, страхи все же лучше мешка с пустотой, холодного и темного, внутри тебя. Все равно как если бы Фей до конца жизни носила в себе частицу смерти.
Когда Доминик Корвейсис, разыскивавший Брендана Кронина, позвонил в воскресенье днем — в 4:26 — в дом настоятеля церкви святой Бернадетты, отец Вайкезик разговаривал в своем кабинете с представителями «Рыцарей Колумба». Завершалась первая из многих встреч, посвященных весеннему карнавалу в честь святой Бернадетты.
В половине пятого отец Майкл Джеррано прервал его, сообщив, что звонок, который он только что получил по кухонному телефону, был от «двоюродного брата» отца Вайкезика из Элко, штат Невада. Всего несколько часов назад, на один день раньше, чем планировал, Брендан Кронин сел на рейс «Юнайтед» в Рино благодаря отмене рейсов, которые освободили несколько мест, и намеревался воспользоваться небольшой пригородной авиакомпанией из Рино в Элко в понедельник. В данный момент Брендан все еще находился в воздухе на «Юнайтед», еще не добравшись до Рино и не имея возможности кому-либо звонить, поэтому сообщение Майкла заинтриговало отца Вайкезика и мгновенно оторвало его от совещания по планированию.
Не предупредив посетителей о том, что в жизни их приходского духовенства происходит что-то экстраординарное, он оставил молодого патера обсуждать с рыцарями будущий карнавал, а сам поспешил к кухонному телефону, чтобы ответить на звонок, адресованный Брендану. Доминик Корвейсис, писатель, увлеченный всем фантастическим, и Стефан, священник, увлеченный всем таинственным и мистическим, беседуя друг с другом, все больше волновались и наперебой сыпали словами. Стефан рассказал, что ему было известно о проблемах Брендана и его злоключениях — утрате веры, чудесных исцелениях, странных снах, — а в ответ услышал истории Корвейсиса о полтергейсте, сомнамбулизме, никтофобии, одержимости луной и самоубийствах. Наконец Стефан не выдержал и задал вопрос:
— Мистер Корвейсис, по вашему мнению, у такого старого нераскаявшегося верующего, как я, есть основания питать надежду, что происходящее с Бренданом может иметь божественную природу?
— Откровенно говоря, отец, несмотря на чудесные исцеления полицейского и маленькой девочки, о которых вы говорили, я не вижу здесь руки Господней. Слишком многое указывает на участие в этих делах человека, чтобы я мог поддержать вашу версию.
Стефан вздохнул:
— Наверное, так оно и есть. И все же, как я надеюсь, в Неваде Брендан призван стать свидетелем того, что вернет его в лоно церкви. Я не хочу исключать такой вероятности.
Писатель тихонько рассмеялся:
— Отец, судя по тому, что я узнал о вас за время нашего разговора, подозреваю, что вы никогда не исключаете вероятности искупления любой души, в любом месте, в любое время. Я полагаю, вы спасаете души не так, как другие священники, — ухищрениями, мягкими и обходительными увещеваниями. Мне кажется, вы скорее… действуете как кузнец душ, выковываете спасение других, трудясь в поте лица, изо всех сил работая мускулами. Поймите меня правильно: я хотел сказать вам что-нибудь приятное.
Стефан тоже рассмеялся:
— А как еще я могу отнестись к вашим словам? Я твердо верю, что ничто легкодостижимое не стоит труда. Кузнец, склоненный над раскаленным горном? Да, мне нравится такой образ.
— Жду прибытия отца Кронина. Если он хоть немного похож на вас, отец, мы будем рады принять его в наши ряды.
— Я тоже в ваших рядах, — сказал отец Вайкезик, — и если я могу чем-то помочь, пожалуйста, звоните. Если есть малейший шанс на то, что эти странные события связаны с Господом, я не собираюсь оставаться в стороне и пропускать происходящее.
Следующими в списке стояли Брюс и Джанет Кейбл из Филадельфии. Ни у кого из них не возникало проблем, подобных тем, что преследовали Доминика, Эрни и других. Они проявили больше готовности выслушать Доминика, чем Джим Джестрон и Гарриет Беллот, но в конечном счете его рассказ не изменил их позиции.
Последним в списке стоял Торнтон Уэйнрайт, оставивший свой нью-йоркский адрес и телефон. Когда Доминик набрал номер, ему ответила миссис Нейл Карполи, которая сказала, что это ее номер уже больше четырнадцати лет и она никогда не слышала ни о каком Уэйнрайте. Когда Доминик прочел ей из журнала адрес на Лексингтон-авеню и спросил, здесь ли живет миссис Карполи, та попросила его повторить, затем рассмеялась:
— Нет, сэр, я живу не там. И вашему мистеру Уэйнрайту не стоит доверять, если он сказал вам, что это мой адрес. Там никто не живет, хотя тысячи людей с радостью бы пожили. Я знаю, что мне нравилось там работать. Это адрес фирмы «Блумингдейлс».
Сэнди была поражена, когда Доминик сообщил эту новость.
— Липовые адрес и имя? Что это значит? Может, он вообще не останавливался здесь той ночью? Или кто-то другой вписал это имя в журнал, чтобы сбить нас с толку? Или… что еще?
У Джека Твиста была куча безупречных поддельных документов — водительские права, свидетельства о рождении, карты социального обеспечения, кредитки, паспорта, даже библиотечные карточки — на восемь разных имен, включая Торнтона Бейнса Уэйнрайта. Планируя или осуществляя ограбление, он всегда использовал псевдоним. Но в тот воскресный день он действовал анонимно — распределял еще сто тысяч долларов на Манхэттене, всучивая деньги ошарашенным получателям. Самый крупный дар — пятнадцать тысяч — достался молодому моряку и его невесте, чей потрепанный старый «плимут» сломался на авеню Сентрал-Парк-Саут, близ памятника Симону Боливару.
