— Я всегда говорил, что есть более простое решение, — напомнил ему Лиленд.
— Убить всех? Убить тридцать одного из наших сограждан, потому что они оказались не в том месте и не в то время?
— Я не предлагал это всерьез. Моя мысль состояла в том, что, если не обращаться к варварским способам, нам не сохранить это в тайне. Не надо и пытаться.
Молчание Хендерсона означало, что он не поверил оговорке Лиленда. Наконец он произнес:
— Так вы отправитесь в мотель сегодня вечером?
— Если ситуация в Чикаго прояснится, если мне станет понятно, что там происходит, мы отправимся сегодня вечером. Но есть вопросы, которые остаются без ответов. Эти странные парапсихологические явления. Что они означают? У нас обоих есть идеи на этот счет. И мы напуганы до истерики. Нет, сэр, я не собираюсь нападать на мотель и ставить под угрозу своих людей, пока не разберусь в ситуации.
Лиленд повесил трубку.
Тэндер-хилл. Ему хотелось верить: то, чем они занимаются там, в горах, подарит человечеству лучшее будущее, которого люди не заслуживают. Но в душе полковник опасался, что на самом деле они вызовут конец света.
Когда Джек вошел в гостиную, переделанную под столовую, и заговорил с ними, некоторые охнули от удивления и стали вставать, ударяясь о стол в стремлении скорее развернуться, отчего тарелки и приборы попадали на пол. Другие съежились на своих стульях, словно решили, что их пришли убивать. Чтобы избежать паники, Джек оставил «узи» внизу, но его неожиданное появление испугало всех. Отлично. Нужно хорошенько встряхнуть их, чтобы они стали осторожнее. На его появление не отреагировала только маленькая девочка, рисовавшая что-то ложкой в своей тарелке, на дне которой застыла подливка.
— Все в порядке, все хорошо, успокойтесь. — Джек сделал нетерпеливый жест. — Я один из вас, я зарегистрировался в мотеле как Торнтон Уэйнрайт. Вероятно, под этим именем вы меня и искали. Но оно ненастоящее. Мы поговорим об этом позже. А пока…
Неожиданно все набросились на него с вопросами:
— Где вы…
— …ну и нагнали страху…
— Как вы…
— …расскажите, что…
Джек возвысил голос, чтобы они притихли, и сказал:
— Это неподходящее место для таких разговоров. Прослушивается со всех сторон. Я слушал вас около часа. Если я знаю обо всем, что вы говорите, то уж тем более об этом могут знать люди, с которыми вы боретесь.
Они тупо уставились на Джека, испуганные его уверенностью в том, что их уединенность — иллюзия. Наконец крупный, широкоплечий человек с седыми короткими волосами проговорил:
— Вы хотите сказать, что в этих комнатах стоят «жучки»? Мне трудно поверить. Ну, то есть я искал. Проверял. Ничего не нашел. А у меня есть опыт в таких делах.
— Вероятно, вы — Эрни, — резким, холодным тоном сказал Джек, желая заставить их занервничать: так они лучше поймут, что́ именно он хочет донести. Они должны были понять раз и навсегда, что их разговоры должны быть защищены гораздо надежнее; урок надо усвоить так, чтобы не забыть его. — Эрни, я слышал, вы говорили о службе в разведке морпехов. Господи боже, сколько лет прошло с тех пор? Наверняка с десяток. Многое изменилось, дружище. Вы слышали о революции в высоких технологиях? Черт побери, им теперь не нужно приходить сюда и устанавливать подслушивающие устройства. Направленные микрофоны стали гораздо эффективнее, чем прежде. Или они могут просто подключить передатчик бесконечности к своему телефону и набрать ваш номер. — Джек оттолкнул Эрни, подошел к параллельному телефону, стоявшему на столике у дивана, и положил руку на аппарат. — Вы знаете, ЧТО ТАКОЕ передатчик бесконечности, Эрни? Когда они набирают ваш номер, передатчик тональных колебаний отключает ваш звонок и одновременно задействует микрофон в трубке вашего телефона. Звонка вы не слышите, не подозреваете, что к вам поступил вызов, что ваша телефонная линия открыта. Но они могут следить за вами в любой комнате, где стоит параллельный телефон. — Он снял трубку и показал им с намеренно презрительным выражением. — Вот он, ваш «жучок». Вы сами его установили. — Он бросил трубку на рычаг. — Можете не сомневаться, в последние дни они все время настроены на вашу волну. Возможно, слушали все разговоры за обедом. Если так будет продолжаться и дальше, можно просто перерезать себе горло и избавить их от лишних забот.
Язвительная речь Джека произвела впечатление. Все сидели как оглушенные.
— Найдется у вас комната без окон, достаточно большая, чтобы провести военный совет? — спросил Джек. — Если там есть телефон, это не проблема, мы просто вытащим шнур из розетки.
Привлекательная женщина средних лет, видимо жена Эрни (ее Джек смутно запомнил, когда регистрировался здесь позапрошлым летом), задумалась на секунду, потом сказала:
— В двух шагах есть кафе.
— А там нет окон? — спросил Джек.
— Они… выбиты, — ответил Эрни. — Сейчас заколочены.
— Тогда идем, — сказал Джек. — Выработаем стратегию в приватной обстановке, а потом вернемся, чтобы доесть тыквенный пирог, который вы хвалили. Я очень паршиво пообедал, пока вы тут объедались от пуза.
Джек быстро спустился, уверенный, что остальные последуют за ним.
Эрни целых пять минут ненавидел этого косоглазого ублюдка. Но постепенно ненависть перешла в неохотное уважение.
Прежде всего Эрни восхищался тем, как осторожно и скрытно повел себя этот парень, получив приглашение явиться в «Транквилити». Он не пришел в открытую, как все остальные. И даже принес с собой автомат.
Но когда «Торнтон Уэйнрайт» забросил на плечо ремень «узи» и вышел из дверей мотеля, Эрни все еще был уязвлен критикой, которую ему пришлось выслушать. Да что там говорить, его ярость была такой сильной, что он даже не стал брать пальто, как все остальные, — стрелой вылетел вслед за незнакомцем и зашагал с ним бок о бок по щебенчатой тропинке, желая окоротить наглеца.
— Слушайте, какой был смысл разыгрывать из себя такого умника? Вы могли донести до нас то, что хотели, без вашего чертова ехидства.
— Мог, — согласился незнакомец, — но вышло бы не так быстро.
Эрни хотел было ответить, но вдруг понял, что он под открытым небом, уязвимый, в ночи, в темноте. На полпути между конторкой и кафе. Его легкие, казалось, готовы были лопнуть, он не мог глотнуть воздуха и выдал только отвратительно-жалкий звук, похожий на кошачье мяуканье.
К удивлению Эрни, незнакомец тут же поддержал его, подхватив под руку, без малейшего следа презрения, которое только что демонстрировал.
— Все в порядке, Эрни. Мы уже почти пришли. Обопритесь на меня, и все будет хорошо.
Ругая себя за то, что позволил этому ублюдку увидеть его в момент слабости, в приступе детского страха, ругая этого типа за то, что тот разыгрывает из себя доброго самаритянина, униженный Эрни вырвал локоть.
