— Послушайте, Эрни, — сказал незнакомец, — я узнал о вашей проблеме, пока подслушивал. Я вас не жалею и не нахожу ваше состояние смешным. Договорились? Если ваш страх перед темнотой как-то связан с ситуацией, в которой мы оказались, это не ваша вина. Это вина тех ублюдков, которые залезли нам в мозги. Если мы хотим пережить все это, надо опираться друг на друга. Обопритесь на меня. Позвольте довести вас до кафе, там мы сможем включить свет. Обопритесь.
Когда новоприбывший начал говорить, Эрни был не в силах дышать, но, когда тот закончил свою речь, у Эрни возникла другая проблема — гипервентиляция. Словно под воздействием магнетической силы, он отвернулся от кафе и посмотрел на юго-восток, в сторону ужасающей безграничной темноты над пустошами. И вдруг понял, что боится не темноты как таковой, а того, что находилось в ней тем дурным летом, 6 июля. Он смотрел на то особенное место у шоссе, куда они ходили вчера, чтобы приникнуть к этой земле в поисках разгадки. Странное место.
Подошла Фей, и Эрни не стал отталкивать ее, когда она взяла его под руку. Но косоглазый захотел снова поддержать его, а Эрни все еще злился и поэтому отказался от помощи.
— Ладно-ладно, — сказал парень. — Вы старый сукин сын, упрямый морпех, и вашей гордыне нужно время, чтобы подостыть. Если хотите быть тупоголовым быком, валяйте, злитесь на меня и дальше. Ведь только эта слепая ярость позволила вам зайти так далеко в темноту, верно? И сомневаться нечего — не ваша же морпеховская сила воли. Ваша слепая ярость. Продолжайте злиться на меня, может, и до самого кафе дойдете.
Эрни понял: косоглазый хитроумно, без малейшей жестокости, поддразнивает его, чтобы он смог дойти до «Транквилити». Просто говорит ему: «Ненавидь меня изо всех сил, чтобы твой страх перед тьмой уменьшился. Срывай свою злость на мне, Эрни, и шагай потихоньку». Это было почти то же самое, что опереться на руку незнакомца, и если бы окруженный со всех сторон ночью Эрни не испугался до полусмерти, то посмеялся бы над тем, как ловко его провели. Но он не хотел гасить свою ярость, раздувал ее угли, чтобы она освещала ему дорогу до кафе. Он вошел внутрь после новичка и с облегчением вздохнул, когда загорелся свет.
— Тут холодрыга, — сказала Фей и направилась прямо к термостату, чтобы включить масляный обогреватель.
Эрни сел в центре зала спиной к двери, отходя от паники, пока другие входили в кафе. Он следил за действиями косоглазого незнакомца — тот осмотрел все окна, проверил фанерные щиты, вставленные вместо разбитых стекол. В этот момент Эрни, к своему удивлению, понял, что больше не ненавидит его, только питает к нему сильную неприязнь.
Незнакомец осмотрел таксофон у двери. Аппарат работал, принимая монетки. Розетки не было, поэтому парень снял трубку, вырвал шнур из аппарата и отложил бесполезную трубку в сторону.
— На прилавке есть еще телефон, — сказал Нед.
Незнакомец велел ему вынуть вилку из розетки, и Нед подчинился.
Он попросил Брендана и Джинджер соединить три стола и поставить стулья, чтобы все могли сесть, и все сделали, как он сказал.
Эрни с живым интересом смотрел на косоглазого.
Новенький заинтересовался входной дверью, которая не разбилась во время странного явления в субботний вечер, будучи сделана из гораздо более прочного стекла, чем окна. Дверь не была разбита, а потому представляла собой слабое место — любой, кто захотел бы их подслушать с помощью направленного микрофона, мог бы сделать это через стеклянную дверь. Он спросил, не осталось ли фанеры, той, что покупалась для окон, Доминик сказал, что осталась, и Джек послал его и Неда за подходящим фанерным щитом. Вскоре они принесли из подсобки за мотелем кусок фанеры, чуть больше двери по размеру. Новенький поставил ее перед стеклянной дверью и прижал столом.
— Не идеально, — сказал он, — но с направленным микрофоном, думаю, справится. — Потом он зашагал к задней части зала, чтобы «осмотреть кладовку», а по пути попросил Сэнди включить музыкальный автомат, перевести его в бесплатный режим и поставить какую-нибудь музыку. — Фоновые шумы затрудняют подслушивание.
Он еще не успел объяснить, для чего нужна музыка, как Сэнди вскочила и бросилась выполнять его просьбу.
И тут Эрни понял, почему косоглазый очаровал его. Он быстро соображал, двигался уверенно и точно, а его умение командовать указывало на то, что он — отличный солдат или офицер либо был им когда-то. Он мог говорить с невообразимой строгостью, а в следующее мгновение перейти на льстивую интонацию.
«Черт, — подумал Эрни, — я так очарован им, потому что он напоминает меня самого!»
Именно поэтому незнакомец сумел так уколоть Эрни в их квартире на втором этаже. Парень знал, куда вонзать иголки: они с Эрни были одного поля ягоды.
Эрни тихонько рассмеялся. «Иногда, — подумал он, — я бываю таким ослом».
Косоглазый вернулся из кладовки и удовлетворенно улыбнулся, увидев, что все сидят за длинным столом, составленным Бренданом и Джинджер из трех маленьких по его просьбе. Он подошел к Эрни и спросил:
— Все еще обижаетесь?
— Ничуть, — сказал Эрни. — И спасибо… огромное спасибо.
Новоприбывший встал во главе стола, где для него оставили стул. Под проникновенный голос Кенни Роджерса, доносившийся из музыкального автомата, он сказал:
— Меня зовут Джек Твист, и я не лучше вас понимаю, что тут, черт возьми, происходит, а возможно, даже хуже. У меня от всего этого мурашки бегут по коже. Но еще я должен сказать вам: впервые за восемь лет я искренне, по-настоящему чувствую, что я на стороне справедливости, в первый раз чувствую себя хорошим парнем, и, боже ты мой, вы даже не представляете, как мне нужно было почувствовать это!
У лейтенанта Тома Хорнера, адъютанта полковника Фалкерка, были большие руки. Маленький магнитофон полностью скрылся в его правой ладони, когда он принес его в кабинет без окон. Хорнер с трудом нащупывал толстенными пальцами маленькие кнопочки. Но он был очень усердным работником. Он поставил магнитофон на стол, включил, нажал кнопку воспроизведения.
Эта кассета была скопирована с катушечного магнитофона, записывавшего через телефон все, о чем беседовали в «Транквилити». Сейчас лейтенант принес запись второй части разговора, который несколько человек вели считаные минуты назад. В первой части шла речь о находке свидетелей, которая позволила им понять, что источником чрезвычайного положения был не Шенкфилд, а Тэндер-хилл. Лиленд слушал с тревогой. Он не предполагал, что поиск свидетелей так быстро выведет их на правильный след. Их сообразительность обеспокоила и разозлила его.
Голос на пленке: «Бога ради, заткнитесь вы! Если вы считаете, что можете строить здесь планы втайне от кого бы то ни было, то это роковая ошибка».
— Это Твист, — сказал лейтенант Хорнер. Его голос тоже был сильным, и он управлял им так же хорошо, как и своими громадными руками: изо рта шел тихий рокот. Лейтенант остановил запись. — Мы знали, что он направляется сюда. И знаем, что он опасен. Мы предвидели, что он будет осторожнее других, да, но не ожидали, что он будет себя вести так, словно с самого начала находится в состоянии войны.
