— Возможно, все еще происходит, но я должен признать, что прозрел не только благодаря своему могучему интеллекту. Отчасти это связано с тем, что́ Кэлвин Шаркл прокричал полиции сегодня утром, перед тем как разорвать себя в клочья.
— Боже мой! — воскликнул Майкл.
— Может быть, завтра мы будем жить в совсем другом мире, Майкл. Ты готов к этому?
— Я… я не знаю, — сказал Майкл. — А вы готовы, отец?
— О да! — ответил Стефан. — О да, вполне готов. Но путь к нему, возможно, полон опасностей.
Джинджер видела, как с течением времени внутри Джека Твиста растет напряжение. Он действовал, исходя из предчувствия, что через горловину песочных часов сыплются последние песчинки. Помогая остальным готовиться к отъезду, Джек все время поглядывал на окна и двери, словно предполагал увидеть враждебные лица.
Им потребовалось почти полчаса, чтобы одеться в расчете на холодную зимнюю ночь и погрузить оружие и боеприпасы в пикап Сарверов и «чероки» Джека, стоявшие за мотелем. Они не молчали во время работы: молчание могло насторожить подслушивающих, навести их на мысль о скором отъезде свидетелей. Поэтому они, спеша с приготовлениями, болтали о всяких пустяках.
Наконец в четыре часа десять минут они включили радио на полную громкость — в надежде, что на какое-то время это скроет их отсутствие, — вышли через заднюю дверь служебного помещения, затем потолклись на ветру, под снегом, обнимая друг друга со словами «до свидания», и «берегите себя», и «я буду молиться за вас», и «все будет хорошо», и «мы победим этих ублюдков». Джинджер заметила, что Джек и Д’жоржа дольше других стояли вместе обнявшись, а Джек к тому же поцеловал Марси и обнял, как собственного ребенка. Все выглядело куда мрачнее обычного расставания после встречи родственников: невзирая на заверения в противоположном, члены этой семьи были убеждены, что не все доживут до следующей встречи.
Сдерживая слезы, Джинджер сказала:
— Ну все, хватит, давайте скорее отсюда.
Первым уехал «чероки», за рулем которого сидел Нед, — шестеро пассажиров отправлялись кто в Чикаго, кто в Бостон. Мелкий снег валил с такой силой, что меньше чем через сто футов «чероки» превратился в призрачный контур, а через сто пятьдесят и вовсе исчез из виду. Нед не поехал к холмам, опасаясь, что его увидят наблюдатели, которых с помощью термоискателя обнаружил Джек. «Чероки» направился по узкой долине со множеством пологих склонов и подъемов. Нед и дальше старался держаться узких мест, лощин и оврагов. Вой ветра заглушил более тихий звук двигателя еще до того, как «джип» стал исчезать за снежной пеленой.
Джинджер, Доминик и Джек забрались в салон пикапа Сарверов и двинулись по следам «чероки». Но джип, имевший преимущество на старте, вскоре исчез в белом вихре, накрывшем землю. Машина подпрыгивала, тряслась, наклонялась. Джинджер сидела между Домиником и Джеком, смотрела вперед через лобовое стекло, за которым мельтешили дворники, и думала о том, увидит ли она вновь тех, кто уехал в джипе. За несколько дней Джинджер полюбила их всех и теперь боялась за них.
Нам не безразлично — вот что отличает нас от диких животных. Так всегда говорил Джейкоб. Мужество, любовь, дружба, сострадание и участие — каждое из этих качеств одинаково важно для рода человеческого, утверждал Джейкоб. Некоторые считали, что важен только интеллект: умение решать проблемы, умение довольствоваться малым, умение почувствовать благоприятную ситуацию и воспользоваться ею. Да, все это были важные факторы, которые определяли развитие и превосходство человека, но интеллекта часто недостаточно, нужны мужество, любовь, дружба, сострадание и участие. Нам не безразлично. Это наше проклятие. Это наше благословение.
Поначалу Паркер Фейн опасался, что пилот десятиместного самолета не решится нырять сквозь тучи и идти на посадку, а вместо этого полетит на другой невадский аэродром, еще южнее. Но когда самолет все же нырнул, чтобы пройти ниже надвигающейся бури, Паркер едва не пожалел, что они не отправились искать другое место для приземления. Ветер, сотрясавший самолет, и снег, снижавший видимость до нуля, казались слишком опасными даже для опытного пилота, привычного к посадке по приборам. Наконец они сели — один из последних рейсов, принятых аэропортом округа Элко перед закрытием.
Закрытого трапа для высадки в маленьком аэропорту не было, и Паркер поспешил по заснеженной дорожке к дверям маленького терминала, морщась от ветра, щипавшего голое лицо, швырявшего в него тысячи крохотных снежных иголок.
После посадки самолета авиакомпании «Вест эйр» в Сан-Франциско, несколькими часами ранее, он купил в магазине сувениров аэропорта ножницы и электрическую бритву — и быстро сбрил бороду в мужском туалете. Десять лет он не видел своей физиономии без этого украшения. Оказалось лучше, чем он ожидал. Еще он подстриг себе волосы. Посредине этой трансформации другой посетитель, мывший в этот момент руки, шутливо спросил:
— Спасаемся от копов?
— Нет, от жены, — ответил Паркер.
А человек сказал серьезным тоном:
— Смотрите-ка, и я тоже.
Чтобы не светить банковскую карту, он расплатился наличными за билет на самолет авиакомпании «Эйр кэл» до Рино. Оказавшись в «самом большом маленьком городе мира» после сорокапятиминутного полета над Сьерра-Невадой, он смог купить последний билет на отправлявшийся через двадцать минут самолет до Элко, опять отдав наличные, — в его бумажнике осталось только двадцать долларов. Последовали два часа и пятнадцать минут периодической тряски во время полета над Большим бассейном к высокогорью в северо-восточной Неваде, где, как подсказывало Паркеру чутье, его другу грозила смертельная опасность.
Наконец после кошмарного приключения в Монтерее и сумасшедших перелетов Паркер вошел в дверь скромного, но чистого здания, служившего терминалом и офисом аэропорта. По идее он должен был чувствовать себя как выжатый лимон. Но как ни странно, его переполняла кипучая энергия, требовавшая решительных действий. Он представлял себя быком, в ярости несущимся по полю, чтобы задать жару лисе, пугающей стадо.
Он нашел два таксофона, из которых работал только один, набрал номер «Транквилити», но телефоны мотеля не работали. Конечно, буря могла оборвать провода, но Паркер подозревал, что дело в другом, и забеспокоился. Он должен был добраться туда как можно скорее.
Всего за две минуты он узнал, что прокатной компании в аэропорту нет, а такси в городе всего три штуки, но сейчас, во время бури, все заняты, и ему придется ждать не менее полутора часов. Окинув взглядом терминал, он увидел двух человек со своего рейса и нескольких других, явно прилетевших на частном самолете перед самым закрытием аэропорта, подошел к одному, другому, третьему — безуспешно. В какой-то момент Паркер столкнулся с почтенным седовласым человеком, взволнованным не меньше его самого. Под распахнутым пальто виднелась сутана католического священника.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал он Паркеру, — я священник, у меня срочное дело, вопрос жизни и смерти, мне непременно нужно попасть в мотель «Транквилити». У вас нет машины?
