– А если отец ребенка – индиец?
Доктор приподнял тонкие брови и с любопытством посмотрел на пациентку.
– Значит, Самир вам ничего не сказал?
Краешком глаза я заметила, что Радха пошевелилась. Я совсем забыла, что она здесь. Радха все слышала. Я покосилась на сестру и сказала доктору:
– Миссис Харрис не уверена, что ребенок от мужа.
Пожалуйста, Радха, постарайся понять.
Радха закрыла рот рукой.
Доктор снова приподнял брови.
– Все равно лечиться травами рискованно. Вы же запросто могли ее отравить.
На мгновение я стиснула зубы.
– Ничего подобного, доктор Кумар. Я дала ей траву, от которой матка делается скользкой и через шесть-восемь часов выходит плод, а за ним и яйцо. – Мне показалось, что я оправдываюсь.
– И каким же образом ваш отвар делает матку, как вы выразились, скользкой?
– Из-за него в организме перестает вырабатываться вещество, которое помогает яйцу прилепиться к матке.
Он бросил на меня долгий взгляд.
– Прогестерон, – сказал он. – То, о чем вы говорите, называется прогестерон. – Он пощупал пульс пациентки. – Бывали ли у женщин побочные эффекты от ваших трав?
Доктор Кумар открыл было рот, явно собираясь спросить меня еще о чем-то, но тут в дверь постучали, да так громко, что мы все вздрогнули. Джойс Харрис даже взвизгнула, на миг приоткрыла глаза, обвела взглядом комнату и снова впала в тихое забытье. Мы с доктором переглянулись.
Из-за двери донесся громкий шепот миссис Айенгар:
– Кья хо гья? Миссис Шастри, из-за чего весь этот шум и суматоха?
Радха мигом легла на постель рядом с миссис Харрис, заслонив больную собой, и накинула на себя одеяло.
– Два часа ночи! – Миссис Айенгар приоткрыла дверь.
Я бросилась к ней навстречу.
– Простите, джи, моей сестре… нездоровится.
Миссис Айенгар вытянула шею, взглянула на кровать. Радха негромко застонала, притворяясь хворой, чтобы заглушить вскрики англичанки.
– Я послала за доктором, миссис Айенгар, – я указала взглядом на мистера Кумара. – Прошу прощения, что мы вас разбудили.
Джойс Харрис что-то забормотала, и Радха застонала громче. Доктор Кумар взял мою сестру за запястье, прижал большим пальцем ее вену и уставился на свои наручные часы.
– Ей нужен покой, миссис Шастри, – произнес он таким тоном, словно вторжение хозяйки его рассердило.
Радха закрыла глаза и воскликнула:
– Джиджи!
– Видимо, что-то съела…
– Мне нужно идти, миссис Айенгар. – Я хотела было закрыть дверь, но хозяйка и не думала уходить.
– Мой муж всегда говорит: зимой – кислое и соленое, летом – сладкое и неострое…
– Да-да, спасибо. Я обязательно воспользуюсь вашим советом, вместе с рекомендацией доктора. Мне очень жаль, что я вас разбудила.
Я плотно затворила дверь, привалилась к ней спиной и изумленно воззрилась на Радху. Как она догадалась, что нужно сделать? Сестра не растерялась и действовала с умом.
Миссис Харрис постанывала. Радха слезла с кровати, подоткнула ей одеяло.
Доктор настороженно поглядывал на меня.
Я оттолкнулась от двери, собрала волосы в узел.
– Радха, нарви желтых сердцевинок цветов ромашки.
– Больше никаких трав, миссис Шастри, – устало произнес доктор Кумар.
– Она доверилась мне, попросила помочь. – Я подошла к столику. – Быстрее, Радха!
Мой окрик вывел сестру из оцепенения. Радха подскочила ко мне и принялась помогать: обрывала лепестки ромашки и протягивала мне желтые сердцевинки. Я смолола их в ступе вместе с двумя листьями перечной мяты, добавила чуть-чуть воды. Комнату наполнил запах приготовленной мною пасты – фруктово-цветочный, сладкий и острый одновременно.
– Намочи тряпку, – велела я Радхе.
Радха намочила чистое полотенце. Я завернула в него пасту, завязала концы: получилась припарка.
Я села на узкую кровать рядом с доктором Кумаром, нежно промокнула тряпкой влажный лоб женщины. На миг она открыла глаза, явно узнала меня и снова закрыла глаза.
– Дышите, миссис Харрис, – велела я. – Все будет хорошо. Дышите. – Я повторяла эти слова, точно мантру, заклинание жреца или молитву верующего к Ганеше, пока морщины на ее лбу не разгладились.
Я откинула одеяло. Англичанка по-прежнему держалась за живот. Я нажала на точку на ее потном запястье, и пальцы понемногу выпрямились, разжались. Я приложила примочку к ее животу. Минуту спустя женщина перестала дрожать, задышала ровнее.
Доктор Кумар скептически наблюдал за мной.
– Это вытягивает инфекцию. – Я протянула ему примочку.
– Горячая. – Он осторожно взял тряпку, словно она жгла ему руки.
Я улыбнулась.
– Меня саас научила.
Щелкнула открывшаяся дверь. Мы обернулись и увидели Самира. Он подбежал к кровати, подхватил пациентку.
– Мы отвезем ее в частную клинику к Голе. Помнишь его по школе, Кумар?
Доктор Кумар кивнул.
– Ей лучше?
– Боль утихла. Но ребенка спасти не удастся, – обреченно произнес доктор, глядя на меня. Он уже ни в чем меня не винил. Доктор Кумар взял черный саквояж.
– Ничего не попишешь. – Самир направился к двери. Ему явно не хотелось обсуждать случившееся. – Идем, Кумар!
Я проводила их до двери.
– Вы сообщите мне, как у нее дела?
– Я тебе напишу через день-другой, – шепнул Самир и спустился по лестнице с Джойс Харрис на руках.
Доктор Кумар обвел глазами комнату, задерживая взгляд то на одном, то на другом предмете, и наконец посмотрел на меня. Кивком попрощался и был таков.
Я закрыла за ним дверь и прислонилась к ней лбом. Воцарившаяся в комнате тишина оглушала, как треск цикад в знойный летний день. Я ждала вопросов Радхи.
Чуть погодя она сказала:
– Так эта женщина – ангрези, – она хотела потерять ребенка?
– Да.
– И ты ей помогла?
– Да. – Я понурила плечи. Я рассчитывала рассказать обо всем сестре не раньше, чем через несколько лет. Наивная.
– Но ты же мне говорила, что зарабатываешь на жизнь мехенди…
Я стиснула зубы и отвернулась.
Радха задумчиво нахмурилась.
– Помнишь, вчера мы видели нищенку. С младенцем. И ты сказала, что ей не следует больше рожать. Она не сможет прокормить детей.
