Малик вел себя благоразумно. Я научила его, как отвечать на вопросы привратников, слуг, тонга-валл. О картинах, изображавших махарани на охоте, можно рассказывать раджпутам, но не брахманам (поскольку те вегетарианцы). Можно живописать благоуханье садов, но не устройство королевской уборной (поскольку это неприлично). Можно сказать, что в дворцовом оркестре играет сорок музыкантов, но нельзя даже заикаться о том, что у каждого из трех поваров – бенгальца, раджастанца и англичанина – своя кухня и штат поварят (поскольку хвастаться некрасиво).
Радха молча выполняла все мои поручения. Закончив, уходила к Канте. Поскольку занятия в школе еще не начались, Канта попросила мою сестру каждый день приходить к ней читать вслух. Лучшего нельзя было и желать. Я возвращалась домой поздно вечером, думала, Радхе не терпится рассказать мне, как прошел день (сказать по правде, мне самой хотелось это узнать), а она лежала на кровати, повернувшись ко мне спиной, и читала книгу, которую дала ей Канта.
Я спрашивала, что она читает. «Книгу, – коротко отвечала она. – Ты такую не знаешь». «Какую именно?» – все же уточняла я, и она говорила: «Роман одной из сестер Бронте».
Она прекрасно понимала, что я читала всех трех. Разве нас воспитывал не один и тот же отец, разве не научил он нас к трем годам читать по-английски? И пусть мы сперва запоминали слова на слух, не понимая, что они означают, однако благодаря его методе читали книги с самого детства.
Подумать только, она по-прежнему злилась на меня из-за того, что я не взяла ее с собой во дворец! Меня ужасно это раздражало. В конце концов, я старшая сестра, я ее кормлю, следовательно, я и решаю, как ей жить. Ее же дело – слушаться без пререканий, как подобает примерной младшей сестре. Но я не подавала вида, что злюсь на Радху. Со временем она успокоится. Со временем она научится принимать то, что нельзя изменить.
Взять хотя бы меня: как я ни противилась, а все равно стала женою Хари. От судьбы не уйдешь.
В нашу следующую встречу миссис Шарма поздравила меня с тем, что теперь я служу махарани. Я же, осмелев, заявила, что хочу обсудить предложенный мной союз Шилы и Рави. (Самир уже начал переговоры с мистером Шармой, чтобы выдвинуть махарадже общее предложение о переделке дворца Рамбагх, так что вполне естественно, что я упомянула о браке их детей). Миссис Шарма прервала меня на полуслове и, расплывшись в улыбке, так что родинка на ее щеке поползла вверх, раскрыла карты. Вместо приданого Шармы намерены выстроить дом для Шилы и Рави – разумеется, при условии, что свадьба состоится. Вопреки традициям, Шила не хочет жить под одной крышей с родителями мужа.
– Одно семейство не согласилось на наши условия, и нам пришлось отказать им, – добавила миссис Шарма.
Я понимала, чем ее предложение возмутило это семейство: в Джайпуре принято, чтобы молодые жили с родителями. Даже Канта и Ману, люди современные, впитавшие европейские ценности, жили с овдовевшей матерью Ману. Парвати будет сражаться как тигрица, чтобы первенец жил в ее доме. Она примется уверять, что в особняке Сингхов полно места, что Рави и Шила поселятся в отдельном флигеле.
И если я хочу, чтобы этот брак состоялся – а я этого хочу, – придется найти решение, которое устроит обе стороны. Досадно, конечно, но осталось совсем чуть-чуть – и готово дело. Сдаваться я не намерена. В менее обеспеченных семействах обычно начинались споры из-за приданого: сколько денег, сколько золота, сколько шелковых сари. Но Сингхи и Шармы не станут свариться из-за денег; чтобы им угодить, необходимы ловкость, смекалка – и большая удача.
Через неделю с начала ежедневных визитов во дворец я пришла к Канте, чтобы, как обычно, сделать ей мехенди. Радха уже была там: сидела в кресле и водила пальцем по страницам книги, которую читала Канте.
Канта вскочила с дивана и выпалила, задыхаясь:
– Лакшми, мне не терпелось тебе рассказать! – Ее глаза лучились счастьем. – Я беременна! – Она обняла меня. – А все благодаря тебе, твоей волшебной хне и искусным рисункам – и еще ты наверняка подмешиваешь что-то пикантное в сласти, которыми меня кормишь.
Я улыбнулась.
– Канта, вот замечательно! – Я обернулась к Радхе: – Ты уже знаешь?
Радха подняла брови и ответила снисходительно:
– Тетя сказала мне.
– Саасуджи раньше меня догадалась, – продолжала Канта. – Стоило мне открыть книгу, и накатывала тошнота. Свекровь призналась, что у нее было так же, когда она носила Ману. Представляешь? В кои-то веки у нас со свекровью нашлось что-то общее, кроме моего мужа!
Радость ее была так заразительна, что я не удержалась от смеха.
Канта обняла Радху за плечи.
– Поэтому я и просила Радху мне почитать. Сама-то я теперь читать не могу! – Она захихикала.
Мы вошли в комнату Канты, и она сняла сари.
– Саасуджи уверена, что ребенок видит, в чем я хожу. Если ей хочется, чтобы я носила сари, пожалуйста. – Она легла на кушетку. – Нарисуй мне на животе мандалу с младенцем, чтобы у меня родился красивый мальчик, похожий на Ману.
Моя сестра пришла вслед за нами в спальню и уселась на кровать, точно у себя дома.
– Радха, почитай нам, пожалуйста, пока Лакшми колдует над мехенди.
Радха, которая просьбы Канты исполняла явно охотнее, чем мои, довольно улыбнулась и раскрыла книгу на той странице, на которой они остановились. Я взглянула на обложку. «Дэзи Миллер». Я ее не читала, но мои клиентки о ней говорили. Повесть о девушке-американке, которая путешествует по Европе. Как любезно со стороны Канты помогать Радхе совершенствовать английский – и расширять познания о мире. Я была благодарна, что она находит время для моей сестры (чего мне никак не удавалось). Я каждый день была так занята, что охотно сбыла Радху с рук.
– Ой, Лакшми! Завтра мы с Радхой идем на тот американский фильм, о котором я тебе говорила. «В джазе только девушки». С Мэрилин Монро! – Канта щебетала, точно птичка-нектарница. – А в январе будут снова показывать «Мистер и миссис-1955»
[37] – в первый раз публика на него валом валила! Мы тоже сходим. Ведь ты не возражаешь, правда, Лакшми?
Как я могу возражать, когда она так любезно составляет компанию моей сестре? Я посмотрела на Радху, догадываясь, что она с нетерпением ждет моего ответа, хоть и прикидывается безразличной. Я проговорила со смутной тревогой:
– Конечно, не возражаю. Вы очень добры, Канта.
Радха еле заметно улыбнулась мне.
Моей сестре нужна подруга, как и Канте. Я разрешила Радхе проводить больше времени с Кантой в надежде, что сестра простит меня за то, что я не уделяю ей времени. По крайней мере, так я себе сказала.
Восемь
5 января 1956 года
