На вторую неделю ежедневных визитов к махарани Латике я заметила перемену. Когда я пришла, молодая королева наконец взглянула на меня. Черные круги у нее под глазами почти прошли, и выглядела она бодрее. Ее большие глаза уже не казались воспаленными. Я коснулась ее ног, спросила, как она чувствует себя. Махарани не ответила, но пристально меня разглядывала.
– Сегодня ночью ее высочество спали целых шесть часов! – похвасталась придворная дама, читавшая молодой королеве вслух.
Я не сумела скрыть радости. Открыла судок с цукатами из лимонных долек, которые сделала накануне.
– Это нужно отпраздновать, – сказала я.
Саас научила меня, что женщинам, пережившим глубокое горе, необходимы фрукты и цветочные экстракты. Лимон стимулирует прилив сил и пищеварительный огонь
[38]; цукаты разожгут аппетит махарани.
– Вы позволите, ваше высочество?
Махарани Латика подняла брови и перевела взгляд на придворных дам: что-то они скажут.
Первая фрейлина велела слуге отнести судки на кухню. Еда, приготовленная не во дворце, вызывает подозрения, поэтому сперва ее должен попробовать один из поварят, и уж потом можно подавать махарани. Если сегодня все сладится, через несколько дней я приготовлю для махарани сливочный расмалай – шарики из домашнего творога с сахаром, кардамоном и лепестками роз. Махарани сильно осунулась, поскольку неделями не ела ничего, кроме жидкого дала. Я планировала кормить ее блюдами, которые возбуждают аппетит, чтобы скорректировать дисбаланс ваты. Чем раньше мы переключимся на более плотную пищу (тот же творог) и специи вроде кардамона, тем быстрее махарани избавится от уныния.
Сегодня ее высочество с интересом наблюдала, как я рисую мехенди. Я каждый день добавляла новые детали к узору, законченному накануне. Сперва я намазала густой пастой из хны ее запястья, ногти и кончики пальцев. Потом нанесла пасту на подошвы и пальцы ног. На следующий день нарисовала на пальцах рук и ног переплетающиеся ветви. Потом изобразила на тыльных сторонах ладоней и на подъемах стоп сложный узор из листьев. Сейчас я расставляла крохотные точки вокруг листьев. Я задалась целью покрыть мехенди каждый дюйм ступней и ладоней махарани; чем больше пасты, тем скорее целебная хна успокоит душу и тело, и ее высочество отдохнет.
Вернулся слуга с цукатами: на кухне их выложили на блюдо из синего английского фарфора. Фрейлина забрала у слуги блюдо, поднесла молодой королеве, и та, помедлив, взяла лимонную дольку. Все взгляды устремились на нее. Даже гуру, который молился, склонив голову и поджав губы, точно посасывал карамельку, вдруг поднял глаза.
Махарани откусила кусочек цуката, прожевала и проглотила. Зажмурилась, откусила еще. Висевшее в спальне напряжение развеялось; все опустили плечи и дружно выдохнули.
Фрейлина снова взялась за книгу.
– Когда грохочет в небе летний гром и тучи проливаются дождями, на пустошах сырой восточный ветер играет на бамбуковой волынке. И в тот же миг неведомо откуда вдруг прорастает множество цветов и в ликованьи пляшет среди трав
[39].
На следующий день ее высочество была в темно-лиловом шелковом сари. Придворные дамы нанесли ей на лоб бинди в тон. Края кофточки махарани были расшиты золотом и зелеными цветами. Волосы блестели от масла бавчи с кокосом, которое я накануне оставила на столике у кровати. Я добавила в масло чуточку перечной мяты, и сейчас в спальне стоял сильный запах мяты и сандаловых благовоний.
Мы с фрейлинами обменялись улыбками.
– Доброе утро.
Мы дружно обернулись и уставились на ее высочество, которая произнесла слова привета – точнее сказать, прохрипела, поскольку месяц ни с кем не разговаривала. Махарани закашлялась, служанка бросилась к ней со стаканом воды.
Махарани Латика отпила несколько глотков и повторила сипло:
– Доброе утро.
Ее высочество приложила руку к груди и закрыла глаза. Я подумала, что она сейчас расплачется. Но махарани расплылась в смущенной улыбке, открыла глаза и постучала себя по груди, из которой вырвался смешок, точно махарани позабавил звук ее голоса.
– Хаи бхагван. Сегодня и правда доброе утро, ваше высочество, – сказал гуру.
Вечером того же дня, возвращаясь из уборной на заднем дворе Айенгаров, я поднялась по лестнице в нашу комнату и сквозь открытую дверь услышала болтовню Малика и Радхи. Со мной Радха почти не разговаривала, и о жизни сестры я узнавала лишь из ее разговоров с Маликом. Я замерла на лестничной площадке и обратилась в слух.
– Мэрилин Монро не такая, как наши женщины, – мечтательно рассказывала Радха. – Кожа у нее белая, как лепестки чампы, волосы пышные, как сладкая вата, которую продают в кинотеатре.
– Гопал говорит, у нее платья в обтяжку, так что он все время пялится на ее сиськи. На экране кажется, что они у нее здоровенные, как горы, – откликнулся Малик.
– Твой дружок – нахал.
Чем больше времени сестра проводила с Кантой, тем чаще в ее голосе сквозило высокомерие: Радха словно бы примеряла образ искушенной городской девицы. Даже не верилось, что три месяца назад она явилась ко мне в пыльной юбке, нечесаная, с грязными ногтями. Меня тревожило, как стремительно она менялась. Не слишком ли быстро Радха растет? С другой стороны, когда я смотрела на нее – в модном шальвар-камизе, блестящие волосы собраны в аккуратный пучок, – разве не сияла я от гордости? Разве не чувствовала себя Пигмалионом?
– Фильм был смешной? – спросил Малик.
– Наверное. Тетя Канта объясняла мне фрагменты, которые я не поняла. У мисс Монро прекрасная улыбка. – Пауза. – По-моему, у американцев зубов больше, чем у нас.
– Возможно. Или они улыбаются чаще.
– Гм. Но уж, во всяком случае, зубы у них получше, чем у ангрежи.
– У кого угодно зубы лучше, чем у англичан.
Они рассмеялись.
– Я впервые смотрела цветное кино, – помолчав, призналась Радха.
– Ты же вроде говорила, что вообще впервые смотрела кино.
– Арре! Необязательно запоминать все, что я говорю.
Малик хихикнул.
– А может, – задумчиво продолжала Радха, – ее зубы кажутся белее, потому что у нее такие красные губы.
Послышался звон железных мисок.
– Радха, а губная помада какая на вкус? – полюбопытствовал Малик.
– Мне-то откуда знать?
– Видел я тебя. Бегал по делам и видел. На поле в клубе. С накрашенными губами.
– Ты шпионил за мной? – возмутилась Радха.
