Я порылась в памяти: как впервые увидела Радху, с растрепанной косичкой, как она встречала меня дома с далом баати и сабджи, как поливала во дворе камелии и жасмин (поскольку обещала миссис Айенгар), как Радха с Маликом играли в пять камешков на полу нашей комнаты.
С тех пор как я начала работать во дворце, воспоминания мои затуманились; мы с Радхой стали видеться реже и недолго. Если она была не в школе и не у Канты, тогда где ее носило?
Я нахмурилась.
– Она приехала в Джайпур вся в синяках.
Хари вернулся на чарпой, потрогал кровоточащую ссадину на лбу, поморщился.
– Мы ехали не на поезде. Твоими деньгами я заплатил долги. Добирались на попутных грузовиках, крестьянских повозках. – Он сглотнул. – Как-то раз остановили грузовик с овцами. Водитель отлучился отлить, я тоже пошел, возвращаюсь, а он… – Хари стрельнул в меня глазами и отвернулся. – Но я ему помешал. Ничего не было. Радха не пострадала.
Я прикрыла глаза ладонью. Это я во всем виновата.
С улицы доносился смех, болтовня. Мы долго молчали.
Наконец Хари спросил:
– От ее ребенка ты тоже избавишься? Как избавлялась от наших детей?
Я отняла руку от глаз, воззрилась на него.
– Что?
– Ты избавлялась от наших детей. Почему? – У него дрожали губы.
Я проглотила комок.
– Каких еще детей?
На глаза Хари навернулись слезы.
– Маа знала, чем ты занимаешься. – Он сложил ладони. – Как ты могла?
– Не говори глупости.
– Наши дети были даром Бхагвана.
Я с трудом удержалась от крика. Даром божьим?
Днем я пила снадобья, отвары, зелья, которые готовила для меня саас, чтобы я понесла. Но пока муж и свекровь спали, я принимала средство, благодаря которому за два года брака у нас не случилось детей. Почувствовав, что начинается тошнота и больно дотронуться до груди, я пила отвар из коры корней хлопчатника по рецепту саас. И успокаивалась, лишь когда начинались месячные: значит, я больше не беременна.
Мать Хари открыла мне глаза. Как ему объяснить?
День за днем я помогала ей лечить женщин, в большинстве – совсем еще юных, лет двадцати, а то и моложе, изнуренных частыми родами, которые давались им нелегко. Эти женщины непрестанно тревожились о том, чем накормить свой выводок; по вечерам они мечтали лишь об одном: чтобы муж вернулся с поля усталым и не обременил их новыми заботами. Однажды саасуджи научила меня готовить противозачаточные отвары. И я поняла, что кора корней хлопчатника меняет жизнь: благодаря ей у женщин появляется выбор.
Этого-то я и хотела: жить полной жизнью. С детьми об этом можно забыть. С того самого дня я жадно впитывала знания, которыми делилась со мной свекровь. Она формировала меня, как скалка – лепешку чапати. Я в одночасье осознала, что передо мной открывается масса возможностей.
Хари встал, принялся мерить шагами комнату.
– Я думал, ты ушла к другому. Думал… что я только не думал. Что тебя убили. Что твой труп валяется в канаве. Что тебе руки-ноги переломали, что ты захворала. Везде тебя искал. Ночей не спал. Работать не мог. А Маа… – он посмотрел на меня: во взгляде его читалась боль. – Она так и не оправилась от твоего ухода.
Я зажмурилась. Представила, что свекровь сейчас здесь, с нами – в опрятном вдовьем сари, круглых очках. Добрая и кроткая, как всегда. Прости меня, саасуджи.
Я вытерла глаза, нос.
– Ты не стоишь ее мизинца, – сказала я Хари.
Глаза его вспыхнули от злости.
– Она всегда была на твоей стороне. Когда мать обнаружила, что ты забрала с собой все ее деньги и ступку для трав, то догадалась: ты ушла навсегда. И не рассердилась ничуточки – лишь сказала: «Шабаш». Думала, я не слышу, как она радуется за тебя. А я слышал. Моя мать выбрала тебя!
Хари плакал, не таясь и утирая слезы ладонями.
Никогда бы не подумала, как обрадуется его мать, что я взяла деньги. Я ни разу ей не призналась, что Хари меня избивает, поскольку я не могу родить ему ребенка. Он почти никогда не бил меня по лицу, а сари скрывало синяки на теле. Лишь теперь я вспомнила, что когда к свекрови приходили избитые женщины, она обязательно просила меня приготовить припарку. Быть может, подсказывала, чем лечиться?
– Каждый раз, когда у меня начинались месячные, ты избивал меня так, что я не могла подняться с пола. – Я до сих пор не забыла тот давний страх. – И однажды я поняла: с меня хватит.
Он поморщился.
– Но я же… я же пытался искупить вину.
Вот так новость.
– И как же? Ходил за мной по пятам по всему Джайпуру, вымогал деньги?
Он заговорил было, но осекся, нерешительно ощупал шишку на лбу.
– Я помогаю женщинам, которые попали в беду.
– Это шлюхам-то? – недоверчиво уточнила я.
Хари лишь покачал головой.
– Не веришь. Что ж. Десять лет назад я и сам себе не поверил бы. Но вот в чем дело… после того, как ты сбежала, Маа научила меня тому же, что и тебя. И я наконец понял, почему женщины обращались к ней. Она была их последней надеждой.
Заметив мое изумление, Хари вздохнул.
– Вот видишь, я знаю про мешочки с отваром. Сперва меня раздражало, что мужчин лишают наследников. А потом ты стала ей помогать. И однажды ночью я видел – ты даже не заметила, – как ты пила отвар. И такая злоба меня взяла… такой стыд, что ты не хочешь моих детей. Ну а потом… ты сбежала, а Маа заболела.
Он примолк, провел рукой по глазам.
– Как-то раз к ней пришла девушка. У нее… было кровотечение. – Он отвернулся. – Муж засунул ей… туда… ручку метлы. Потому что она рассмеялась шутке другого мужчины. Она столько крови потеряла… что едва не отдала концы. Маа сказала мне, что делать, где искать травы, которые облегчат ей боль.
Я задыхалась: перед глазами встала картина, о которой рассказывал Хари. Когда я помогала его матери, мне не раз случалось сталкиваться с подобным. Страшные раны. Жалобные стоны женщин, которым срочно нужна помощь.
Хари потер руки.
– Она выжила. Но потом началось заражение. Я сделал все в точности, как велела Маа. А девушка все равно умерла. – Он сглотнул. – Ей было всего шестнадцать, Лакшми. И тогда я подумал о тебе. Не хотел, а думал о том, как тебя избивал. Сколько раз… И мне стало… стыдно. Понемногу я начал помогать Маа. С женщинами. С детьми. Сколько я всего перевидал: и боль, и горе, и голод. – Он провел рукой по волосам.
Я откинула голову на стену. Не хотелось ему верить. Я закрыла глаза, чтобы расслышать правду в его словах.
– Когда я только приехал в Джайпур, отправился прямиком в квартал увеселений. Мне было одиноко. Особенно когда я понял, что Радха наврала мне о твоем письме.
