– Можно войти? Мне нужно с тобой поговорить, – сказала Ноэми.
– Сейчас?
– Да. Пожалуйста.
Он растерянно моргнул:
– Ну, конечно, проходи.
Его комната была музеем природы в миниатюре. Засушенные растения в рамках, рисунки, отпечатки… Ноэми насчитала с дюжину бабочек за стеклом, а по соседству с ними каких-то жуков и тараканов… Все было аккуратно подписано на латыни. В двух шкафах размещались тома в кожаных переплетах, на полу стопками лежали книги. В воздухе витали запахи старой бумаги, чернил и засушенных цветов.
Ноэми бросила взгляд на узкую кровать, накрытую темным покрывалом. Изголовье кровати было богато украшено орнаментом из листьев. В самом центре – Уроборос, змея, поедающая свой хвост.
На массивном письменном столе также лежали книги. В углу притулились пустая тарелка и чашка с остатками чая. Видимо, у Фрэнсиса была привычка читать за едой. В комнате был еще один стол, похороненный под грудой бумаг и заставленный рисовальными принадлежностями: карандаши, кисточки, перьевые ручки, сухие краски и разноцветные бутылочки с китайской тушью. Среди рисунков преобладали растения.
– Да ты художник, – сказала Ноэми, рассматривая рисунок одуванчика.
– Ну, иногда рисую, – смущенно ответил парень. – Боюсь, мне нечего тебе предложить. Даже чая не осталось.
– Ненавижу ваш чай, он ужасный! – воскликнула Ноэми, разглядывая другой рисунок, на сей раз георгина. – Знаешь, однажды я тоже попробовала рисовать. Думала, в этом есть смысл, ведь мой отец занимается красками. Но художник из меня не получился. К тому же мне больше нравятся фотографии – можно запечатлевать разные моменты.
– Но когда ты рисуешь, ты постоянно на что-то смотришь. Так ты запечатлеваешь суть объекта.
– О, да ты еще и поэт!
Фрэнсис смутился еще больше.
– Давай присядем, – сказал он, забрал лампу из ее рук (она все еще держала ее) и поставил на письменный стол.
Такая же лампа, но чуть побольше, горела на ночном столике, окутывала комнату теплыми янтарными тонами.
Парень убрал с кресла лежавшие в нем книги, освобождая его для Ноэми. Сам сел на стул, сцепив пальцы и слегка наклонившись вперед.
– Твой отец занимается красками? Ты хорошо знаешь семейный бизнес?
– Да нет, что ты. Подростком я приходила в кабинет отца и под его диктовку писала какие-то отчеты. Особого интереса у меня это не вызывало.
– То есть ты не хочешь участвовать в нем?
– Моему брату все это очень нравится. Но это другая история. По-твоему, если моя семья владеет компанией, производящей краски, я тоже должна этим заниматься? Или еще круче: может, мне стоит выйти замуж за наследника другой компании, производящей краски, чтобы расширить дело? – засмеялась она. – О нет. Может, я хочу заниматься чем-то другим? Может, во мне заложен талант, который нужно открыть? Представь, вдруг ты сейчас разговариваешь с известнейшим антропологом!
– Значит, не пианисткой?
– Антропологом, в свободное время выступающим с концертами.
Теперь рассмеялись оба. Кресло в цветочной гобеленовой обивке (розы) было удобным, и Ноэми все больше нравилась комната Фрэнсиса. Она повернула голову и посмотрела на акварельные рисунки грибов на стенах:
– Это тоже ты рисовал?
– Да. Несколько лет назад, получилось не очень хорошо.
– Перестань, они прекрасны!
– Спасибо. – Бледные щеки Фрэнсиса покраснели.
У Фрэнсиса было простое лицо, пожалуй, даже некрасивое. Вот Хьюго Дуартэ был красавчиком, но почему-то Фрэнсис выигрывал на его фоне. В нем не было плейбойских замашек и желания понравиться, показать себя лучше, чем он есть. Большой ребенок, увлеченный наукой. Неуверенный в себе, затюканный матерью, но при этом со стержнем – как уверенно он вел автомобиль по опасной дороге, и… он всегда появляется рядом с Ноэми именно тогда, когда нужно.
На Фрэнсисе была старая помятая рубашка, по своей комнате он ходил босиком. В нем было что-то милое и домашнее. Ноэми охватило жгучее желание наклониться и поцеловать его, и все же она колебалась. Легко поцеловать кого-то, когда это ничего не значит. Но когда это может иметь значение…
Она не хотела все усложнять еще больше. Не хотела играть с ним – парень этого не заслуживает.
– Ты же не рисунки мои разглядывать пришла, – сказал Фрэнсис.
Уж точно нет. Ноэми покачала головой, не зная, как начать.
– Ты когда-нибудь думал о том, что в твоем доме могут жить призраки?
Фрэнсис натянуто улыбнулся:
– Звучит странно.
– Уверена, так и есть. И у меня есть веская причина утверждать это. Ну, что скажешь?
Наступило молчание. Фрэнсис засунул руки в карманы брюк и опустил взгляд на ковер под ногами.
– Послушай, я не стану смеяться, если ты скажешь, что сталкивался с привидениями, – добавила Ноэми.
– Привидений не существует.
– А вдруг существуют? Ты когда-нибудь думал об этом? Знаешь, я когда-то читала книгу о Тибете. Ее написала женщина, Александра Давид-Неель. Она утверждает, что люди могут силой мысли создавать привидения. Как же она назвала их?.. А, вспомнила – тульпа.
– Похоже на небылицу.
– Может быть. Но в университете Дьюка есть профессор Райн, изучающий парапсихологию. Он считает, что такие вещи, как телепатия, это один из видов экстрасенсорного восприятия.
– Не понял. Что именно ты хочешь сказать? – осторожно спросил Фрэнсис.
– Я хочу сказать, что моя кузина в своем уме. Могу допустить, что в этом доме действительно есть призраки, но их появление можно объяснить с помощью логики. Как – я пока еще не знаю. Может, это не имеет ничего общего с парапсихологией, но… помнишь выражение: безумный шляпник?
– Нет. Я такого даже не слышал.
– Ну, смотри. Раньше считалось, что шляпники склонны к сумасшествию, а оказалось, все дело в материалах, с которыми они работали. Бедняги вдыхали ртутные пары, изготавливая фетровые шляпы. Давай пойдем дальше. Можно смешать краски с ртутью, чтобы предотвратить плесень. В минимальных количествах это безопасно, но, если пропорции нарушены или если краска используется при определенных условиях, людям становятся плохо. Они сходят с ума, а это – всего лишь краска.
Фрэнсис внезапно вскочил и схватил ее за руки.
– Больше ничего не говори, – тихо произнес он поиспански.
Странно, ведь до этого они общались на английском. И Ноэми не помнила, чтобы он касался ее. Если такое и бывало, то мимолетно, случайно. Но сейчас руки Фрэнсиса застыли на ее запястьях.
– Думаешь, я сумасшедшая, как шляпники? – спросила она тоже по-испански.
– Боже, нет. Думаю, ты в своем уме и очень умная. Даже чересчур. Послушай… Уезжай сегодня же. Прямо сейчас. Я довезу до города. Это место не для тебя.
