В ее горле застрял всхлип.
– Они похоронили ее заживо… Они похоронили ее заживо, она умерла, и из ее тела проросли грибы… Грибы, наделенные разумом… О боже…
Она учащенно задышала. Ее тянуло снова посмотреть на женщину, но Фрэнсис взял ее за подбородок:
– Нет. Смотри на меня. Ты с нами, здесь.
Ноэми набрала в легкие воздух, ощущая себя ныряльщиком, поднимающимся на поверхность. Снова взглянула на Фрэнсиса:
– Она и есть Мрак. Ты знал об этом?
– Сюда приходят только Говард и Вирджиль, – уклончиво ответил Фрэнсис. Он весь дрожал.
– Но ты знал!
Все призраки были порождением Агнес. Точнее, так: Агнес стала Мраком, и в этом Мраке жили призраки, матерью которых она была. Это сводило с ума. Дом с привидениями в английском стиле – милая сказка по сравнению с тем, что происходило в Доме-на-Горе. Агнес – мать, Дойл – отец, бог, как они его называли. Он создал мертвую жизнь из спор грибов. Разумную жизнь…
– Знал… – вздохнув, признался Фрэнсис. – Рут тоже знала, и ни она, ни я ничего не могли поделать. Агнес держит нас здесь, а Говард все контролирует с ее помощью. Поэтому мы никуда не можем уйти. Они не позволяют нам…
Фрэнсис весь вспотел, он опустился на колени, хватая Ноэми за руки.
– Фрэнсис? Что такое, Фрэнсис? Ты должен встать, – сказала девушка, ласково касаясь его лба.
– Он прав, он не может уйти. Как и вы, кстати, – уверенный громкий голос.
Вирджиль… Он прошел через открытую дверь. Был спокоен, даже безмятежен. Возможно, он – галлюцинация. Возможно, его здесь нет? Ноэми во все глаза уставилась на мужчину. Не может быть, – подумала она.
Вирджиль усмехнулся. Это точно был он, призраки так не усмехаются. К тому же от него пахло одеколоном. Вместо того чтобы идти за ними по туннелю, он прошел в усыпальницу по кладбищу.
– Ох, Ноэми, ты выглядишь шокированной. Но ты же не думала, что убила меня? И, надеюсь, ты понимаешь, что склянка с настойкой совсем не случайно оказалась в моем кармане. Я позволил тебе вырваться на какое-то время. Позволил устроить весь этот беспорядок. Ты умница.
Ноэми сглотнула.
– Но зачем?
– Разве не ясно? Чтобы ты могла подтолкнуть отца к краю. Я не смог, а Фрэнсис тем более не смог бы. Старик позаботился о том, чтобы никто из нас не осмелился поднять на него руку. Рут? О да, Рут. Но он заставил Рут убить себя. Непослушание наказуемо. Когда я узнал, что задумал Фрэнсис, ну, этот ваш побег, я подумал: вот он, мой шанс. Пусть девчонка вырвется из оков, посмотрим, что она может сделать, эта заносчивая чужачка, которая никак не хотела подчиниться нашим правилам. И ты не подкачала. Теперь отец умирает. Ты ведь чувствуешь, да? Его тело разваливается на части.
– Какая тебе выгода от этого? – спросила Ноэми. – Если его тело умрет, он все равно останется во Мраке. Его разум…
– Он ослаб, и теперь я контролирую Мрак! – сердито сказал Вирджиль. – Когда он умрет, то умрет навсегда. Я не позволю ему занять новое тело. Изменения… Ты ведь этого хотела, да? Ну что же, мы желаем одного и того же.
Вирджиль повернулся к Каталине:
– И ты здесь, моя милая женушка. Спасибо за вклад в вечерние развлечения.
Он подошел к ней и с притворной любовью поцеловал руку; Каталина вздрогнула.
– Не трогай ее, – сказала Ноэми и потянулась за ножом, лежавшим на столе.
– Не вмешивайся в то, что тебя не касается. Она моя законная жена.
Ноэми сжала рукоять:
– Лучше бы тебе…
– Лучше бы тебе бросить нож, – спокойно ответил Вирджиль.
Никогда, – подумала Ноэми и обнаружила, что ее рука задрожала; она ощутила мощный импульс, подталкивающий ее к подчинению.
– Я выпила настойку… Ты не можешь меня контролировать, – пробормотала она.
– Настойка так долго не действует, девочка. Пока ты перемещалась по дому, пока спускалась сюда, ты снова попала под влияние Мрака. Ты вдыхала все эти крошечные невидимые споры. Ты в самом сердце Мрака. Вы трое.
– Твой отец ранен, Мрак тоже ранен. Ты не можешь…
– Могу. Сегодня мы все пострадали, – сказал Вирджиль, и она увидела, что его лоб покрывают капельки пота, голубые глаза лихорадочно горят. – Но теперь я держу все под контролем, и вы сделаете так, как я скажу.
Ноэми показалось, что она держит в руке раскаленный уголь, и с криком выронила нож. Тот с громким звоном упал на пол.
– Ну, сказал же, – довольно заметил Вирджиль.
Ноэми взглянула на нож. Он был так близко, но она не могла его поднять, руку по-прежнему жгло.
– Надеюсь, ты полюбишь это место, – сказал Вирджиль. – Мой отец застрял в прошлом, а я смотрю в будущее. Мы снова откроем шахту, проведем нормальное электричество и закупим новую мебель. Нам понадобятся новые машины, новые слуги и, конечно, дети. Думаю, у тебя не будет проблем с тем, чтобы подарить мне детей.
– Нет… нет… – Ноэми ощущала хватку, словно ей на плечи положили невидимую руку.
– Иди сюда! – приказал Вирджиль. – Ты с самого начала была моей.
Грибы на стенах закачались, как водоросли под водой, затем выпустили облако золотистой пыли. Ноэми вдохнула пыль, и ее окутало уже знакомое сладкое темное чувство. Голова приятно закружилась. Боль исчезла.
Вирджиль протягивал к ней руки, и Ноэми представила, как он обнимет ее, как хорошо будет подчиниться его воле. Глубоко внутри какая-то часть ее кричала от стыда и негодования, но она ничего не могла с собой поделать.
Грибы засияли ярче, и Ноэми захотела коснуться их, провести руками по стене, прижаться лицом к мягкой плоти. Она наконец-то отдохнет, забудется. Грибы заберутся ей в ноздри, в рот и глазницы, устроятся у нее в животе и расцветут на бедрах. А Вирджиль… он… он будет глубоко в ней, и мир станет сплошным золотом.
– Прошу тебя, не надо, – сказал Фрэнсис.
Ноэми уже сделала шаг с возвышения, но Фрэнсис схватил ее за руку, ту, которая была повреждена его матерью. Она вздрогнула от боли и посмотрела на парня.
– Не надо, Ноэми, – прошептал он.
Было видно, что ему очень страшно. Тем не менее, не отпуская ее руки, Фрэнсис встал перед ней, закрывая своим телом, как щитом.
– Отпусти их, – сказал он Вирджилю.
– Отпустить? С чего бы это? Все, что мы делаем, это… это неправильно. – Вирджиль показал в сторону туннеля, по которому они пришли. – Ты ведь слышишь эти стоны, братец? Мой отец умирает, и, когда жизнь наконец покинет его дряхлое тело, я получу абсолютную власть над Мраком. Но мне понадобится союзник, а мы все-таки родственники.
Ноэми представила, как Говард Дойл стонет, истекая кровью. Как черная жидкость вытекает из его тела, когда он пытается дышать.
