– Все заняты, – прервала его Меррихью. – До окончания этого дела будешь жить у миссис Лондон. С Грин я договорюсь.
– Ты, кажется, говорил, что вдоль охраняемого периметра у дома на Милнер-плейс ночью разгуливала кекса? – с сомнением в голосе спросил Торстон.
Мерлин кивнул.
– Совпадение, – отмахнулась Меррихью. – В любом случае через охрану ей не пробраться.
– Зато другие проберутся, – возразил Мерлин. – К тому же в деле замешан криминал.
– Что тоже необычно, – заметил Торстон. – Хотя, конечно, бывает, что сам охраняемый периметр притягивает к себе разных тварей.
Но Мерлина это, похоже, не убедило.
– Ладно, велю сегодня тем, кто будет за рулем ночью, проехать пару раз мимо, – сказала Меррихью и взмахнула рукой. – Уверена, этого будет более чем достаточно.
Мерлин кивнул. Судя по его несчастному виду, он не разделял мнения начальства.
– Думаете, будет еще… еще что-нибудь случится? – спросила Сьюзен.
– Н-нет, – протянул Торстон и наклонил чайник, сливая последние капли чая в свою чашку.
– Нет! – отрезала Меррихью и сунула в рот печенье.
– Да, – возразил Мерлин.
Глава 8
Он стар как мир, но ум остер,
Отточен, как клинок,
Как боевая сталь, что ждет
Горячей крови ток,
Чтобы успеть ее попить,
Ее напиться впрок.
– Эх, молодежь, молодежь, и все-то они волнуются по пустякам, – сказал Торстон, обращаясь к Сьюзен и игнорируя Мерлина. – А волноваться тут не о чем, скоро мы твоего папку найдем. Так что идите себе… – Вдруг он замер, как пес, почуявший дичь; массивная голова склонилась набок, точно он прислушивался к зову, не слышному для других.
Сьюзен повернулась к Мерлину, но тот тоже замер с поднятой рукой, делая ей знак подождать.
Десять секунд спустя Торстон вздохнул, выпрямился и сказал:
– Похоже, вам, молодежь, придется представить Сьюзен Бабушке.
– Что? – переспросил Мерлин. – Как Бабушке? Прямо сейчас?
– Вот именно, сейчас, – ответил Торстон. – Не исключено, что она знакома с ее родичами.
– Так ли уж необходимо втягивать в это дело Бабушку? – спросила Меррихью. – Лично мне оно представляется совершенно обычным, мягко говоря.
– Она сама захотела, – возразил Торстон. – Ты против?
Меррихью вздохнула:
– Которая из них?
– Не знаю, – ответил Торстон. – Но она заговорила сама.
Меррихью поморщилась:
– Ну что ж, заговорила, значит заговорила.
– Откуда ваша бабушка может знать моих родственников? – спросила Сьюзен, но ей никто не ответил.
Долгую паузу прервала Вивьен, но обратилась она не к Сьюзен, а к дядюшке с тетушкой:
– Как у Бабушки дела?
– Да как обычно, – ответил Торстон и добавил: – Наверное.
Вивьен выжидающе смотрела на Меррихью.
– Понятия не имею, – бросила та. – Я у нее сто лет не была. Не буди лихо, вот мое правило.
– Так кто-нибудь видел ее в последнее время? – спросил Мерлин. – Дядюшка Торстон?
– Ну, я был у нее пару лет назад, – нехотя ответил Торстон. – А может, лет пять или даже шесть. Нужды не было ее тревожить. – Он рывком поднял себя из кресла, подошел к «Бронзовому веку» и, стянув с него верхнюю одежду, подал Меррихью дождевик, а сам принялся натягивать тренч. – Все будет хорошо! Идите.
– А что… что не так с вашей бабушкой?.. – без особой надежды на ответ спросила Сьюзен, но Мерлин вдруг выпалил:
– Я все объясню. Пошли. Сходим к ней, а потом Вивьен угостит нас обедом.
– Нет, не угостит, – сказала Вивьен сердито. – Во-первых, у меня нет времени – надеюсь, вы не забыли, что мне поручили поиск отца Сьюзен? Во-вторых, я совсем без денег. Раскорячка полная. Финансы поют романсы. В том числе потому, что ты, Мерлин, задолжал мне пятьдесят фунтов. Ты не забыл?
Мерлин виновато отвел глаза:
– Ну, значит, пожуем сэндвичей в закусочной. Когда вернемся от Бабушки.
– Вот и хорошо. Прямо сейчас и отправляйтесь, – пробурчал Торстон и нажал на мускулистом бронзовом животе роденовского шедевра какую-то кнопочку, так что передняя стенка скользнула в сторону, и вынул из пространства за ней телефонную трубку. Тугая спираль шнура повисла над пахом статуи, придав ей решительно похабный вид.
– Торстон у телефона. Мы выходим. Я возвращаюсь на приемку, пусть без меня не распаковывают. А Нил пусть подгонит такси для Меррихью. Она едет…
Он взглянул на Меррихью. На груди ее дождевика висели пластиковые часики, какие бывают у медицинских сестер. Меррихью повернула их циферблатом к себе.
– Паддингтон, – сказала она. – Может, еще успею на двенадцать сорок семь с остановкой в Ледбери.
– Он там с шестьдесят пятого года не останавливается, – ответил Торстон. – Резня Бичинга
[8], ты что, забыла? Теперь раньше чем на четырнадцать двадцать шесть с остановкой в Херефорде тебе отсюда не выбраться.
Меррихью сердито передернула плечами:
– Все равно я еду на Паддингтон.
– Меррихью едет на Паддингтон, – закончил Торстон в трубку и, повесив трубку, вернул живот статуи на место, а затем с улыбкой повернулся к Сьюзен. – С нетерпением жду полного выяснения всех обстоятельств вашего дела, мисс Сьюзен. Всего вам хорошего.
Сьюзен кивнула сначала ему, а потом Меррихью, когда та все же помахала ей рукой, прежде чем проследовать за Торстоном к выходу. Телохранительница, кузина Сэм, как видно, закончила с лимериками – перебросила через плечо сумку с амуницией, опоясалась мечом, а автомат Калашникова взяла в левую руку, скрыв серебристое сияние под перчаткой, и шагнула на лестницу первой, Предки – за ней. Терновая палка осталась стоять у стены.
– Хочешь печеньку? – спросил Мерлин с набитым ртом.
– Нет, спасибо, – ответила Сьюзен, подалась вперед и спрятала лицо в ладонях. – Долго все это будет продолжаться?
– Что – это? – спросил Мерлин.
– Долго ты будешь таскать меня за собой, а разные бандиты и гоблины – набрасываться на меня со всех сторон? – уточнила Сьюзен.
– Ну, ярмарочных гоблинов тебе бояться нечего, – заверил ее Мерлин. – Они свой выстрел сделали. Теперь им несколько лет надо копить силы, чтобы устроить хоровод хотя бы ночью, не говоря уже про день.
