Сьюзен заметила: волк как будто тоже не знает, куда идти, – по крайней мере, ищет дорогу. У каждой тропинки он останавливался, нюхал сначала воздух, потом землю, и Сьюзен испытывала неприятные ощущения: ее то швыряло вниз, то снова подбрасывало.
Через какое-то время она заметила, что небо светлеет, – значит, скоро взойдет солнце. Это хорошо, со светом веселее. У нее уже ломило все тело, а путы на руках и ногах не поддавались, как она ни старалась.
Волк снова сошел с дороги и по узкой, едва различимой тропе углубился в лес – судя по величине деревьев, очень старый. Как он назывался, Сьюзен не знала – не успела прочитать знак. Громадный волк еле протискивался между частыми стволами. Казалось, ветки должны были стонать, а листья сыпаться под его нажимом, но, как ни странно, ни один прутик не переломился, ни один листок не упал на тропу. Зверь не оставлял следов.
Он сильно хромал, но уверенно продвигался вперед, словно нашел наконец то, что искал.
Тропа скоро свернула к невысокому лысому холму, но волк не направился туда, а углубился в древнюю чащу. Деревья здесь стояли так тесно, что Сьюзен готова была поклясться – волк не пройдет, но он как-то умудрялся протиснуться, просочиться между дубом и березой, между березой и буком, внимательно следя за тем, чтобы его драгоценная ноша не зацепилась о дерево, хотя о себе, казалось, не заботился вовсе.
Но вот лес стал редеть, подъем становился все более пологим, и наконец они вышли на ровное место, где посреди лесной чащи светлела естественная прогалина. На прогалине поблескивал водоем – небольшой, футов двадцать в поперечнике. Кто-то заботливо обложил его берега плоскими замшелыми камнями, как часто делают с источниками. Вокруг густо росли колокольчики, и Сьюзен, попади она сюда в иной день и иным путем, нашла бы это место исполненным очарования и покоя.
Волк опустил голову и положил девушку на траву. Как ни старался он обращаться со своей живой ношей нежнее, Сьюзен все равно ощутила толчок. Зверь полакал воды из источника, попятился, лег и стал лизать рану вокруг меча, стараясь не касаться лезвия.
Извиваясь всем телом, Сьюзен перекатилась туда, где земля была мягче, и снова попыталась ослабить путы на запястьях. Почти сразу она обнаружила, что ремень поддается и, если постараться, можно высвободить руку, но тут волк перестал лизать и внимательно посмотрел на нее. Девушка затихла, дождалась, когда зверь снова займется раной, и лишь тогда взялась за ремень, стараясь не нарушать тишину.
Рядом завел свою песенку черный дрозд – видно, надеялся привлечь подругу, – но никаких человеческих звуков слышно не было. Древний лес стоял нетронутым, как многие века назад, когда были еще живы те, кто обложил камнями источник. Но с тех пор люди, видно, позабыли дорогу сюда, и только твари Древнего мира наведывались к источнику. Удивительно, ведь всего в трех милях от этого места располагалась деревня. Выходит, ее жители не знали ни о поляне в лесной чащобе, ни об источнике.
Сьюзен сосредоточенно пыталась высвободить из ременных пут левую руку, когда вода в пруду вдруг пошла пузырями, точно закипела. Девушке пришлось перекатиться на бок, чтобы посмотреть.
Вода стала биться в каменный берег, вся поверхность вспенилась, точно на нее вдруг подул сильный ветер. Но ветра не было, на поляне царила безмятежность, древесная листва висела неподвижно. Лучи восходящего солнца пронизывали кроны, разгоняя ночные тени. День обещал быть прекрасным, по крайней мере, в том, что касается погоды.
Вода взметнулась, из нее поднялась прозрачная рука, потянулась к камням и ухватилась за них тонкими скрюченными пальцами, впившись белопенными ногтями в мох. Затем высунулась вторая рука, немного помешкала, нащупывая опору, и вдруг на краю источника выросла полупрозрачная водяная женщина – вихрь чистой воды от головы до пят. Глаза были ржаво-черными, как пятна на спинке речной форели, губы – два стебля подводной травы, волосы – копна синевато-зеленых камышей, кое-как державшихся на верхушке живого фонтана.
Сьюзен притихла, переводя взгляд с водяной женщины на волка. Тот умоляюще заскулил и покорно склонил голову.
– Что привело к моему источнику Фенрис Онандр Мирр, да еще с такой необычной ношей? – глядя на Сьюзен, спросила женщина.
Голос, прозрачный, как журчание ручейка в лесу, доносился словно издалека и со всех сторон сразу. По крайней мере, его источником точно не был рот из двух стеблей озерной травы, ведь он почти не шевелился. Зато, пока женщина говорила, изо рта у нее выскользнула мелкая серебряная рыбешка. Женщина поймала ее в ладонь; вильнув хвостиком, рыбка нырнула, поднялась наверх по руке и пропала.
Волк заскулил снова.
Водяная женщина выбралась на сушу и заскользила к нему, оставляя за собой не отпечатки ног, а скользкую дорожку из мокрой земли. Обойдя волка кругом – он лежал с несчастным видом, упершись носом в землю, – женщина провела водяной рукой по шерстяному боку. И замерла, приблизившись к мечу, который торчал над коркой из запекшейся крови.
– Са! Са! Это звездное железо, к нему не прикасаются такие, как мы с тобой, Фенрис. Меч надо вытащить… но я этого сделать не могу.
Женщина поглядела на Сьюзен. Водяное лицо было прозрачным, за исключением ржаво-черных глаз и зеленых губ, но девушке показалось, что она видит на нем выражение, намек на вопросительно поднятую бровь, хотя никаких бровей у женщины не было.
– Я вытащу меч, – пообещала Сьюзен. – Если вы меня освободите.
Волк зарычал, но притих, когда женщина прижала водяной палец к громадной морде.
– Но потом Фенрис понесет тебя дальше, – предупредила женщина.
– А у меня уже будет меч, – ответила Сьюзен, хотя про себя подумала, что против чудовища весом тонн двадцать этот меч – всего лишь фитюлька, хотя и железная. – К тому же волк ранен и ослабел.
Волк опять зарычал и даже оскалился.
– Ранена, – уточнила прозрачная женщина. – Этот Фенрис – волчица. Если не извлечь клинок из раны, она, говоря по-вашему, умрет.
– Я же сказала, что вытащу меч. Только развяжите меня.
– Для простой смертной ты воспринимаешь меня на удивление спокойно, – заметила женщина. – И Фенрис тоже. Обычно люди, стоит им увидеть меня, бросаются наутек и вопят, словно безумные, или падают на землю и что-то бормочут.
– Я… я только наполовину смертная, – сказала Сьюзен. Ей было странно слышать свои слова, но она инстинктивно понимала, что сейчас нельзя показывать слабость. К тому же она кое-что вспомнила. – А еще я видела существо, похожее на вас, дома… Оно выходило из ручья… Забавно, обычно я этого не помню, только иногда вспоминаю и думаю, что это был сон…
– Наполовину? – переспросила женщина. – А с виду ты такая же, как все смертные…
Она скользнула к Сьюзен, двигаясь не по прямой, а как-то волнообразно, встала, протянула руку и осторожно прижала кончик пальца ко лбу девушки, оставив на нем мокрый отпечаток.
– Ага. Кое-какая магия у тебя есть – тебе подчиняются собаки и другие мелкие существа. Есть и обещание большего, гораздо большего – и оно должно прийти от твоего могущественного отца. Однако еще не время, Сьюзен, не время.
