– Верно, – согласилась Вивьен. – Но очень необычно. По крайней мере, было необычно до сих пор.
Судя по ее интонации, она сама не очень-то верила в такую возможность, но мысль зацепила ее, и отвязаться от нее она не могла.
– Как бы то ни было, это никак не влияет на нашу ближайшую цель, – продолжал Мерлин. – Которая состоит в том, чтобы убраться отсюда подальше и вычислить отца Сьюзен…
– И отвезти меня к нему, – добавила Сьюзен.
– Может, да, а может, и нет, – ответил Мерлин.
– А для этого нам нужна информация, – сказала Вивьен, оборачиваясь и улыбаясь Сьюзен, чтобы смягчить резкость последних слов брата.
Сьюзен хотела возразить, что им придется отвезти ее к отцу, иначе проснувшаяся в ней сила просто разорвет ее на части, но смолчала, решив подумать. Кто знает, вдруг то, что она принимает за волшебную силу, на самом деле чужая злая воля, которая проникла в нее извне и принуждает ее поступать к чьей-нибудь выгоде. Может, она стала марионеткой, как те бандиты из Бирмингема или полицейские, стрелявшие в Мерлина на дороге.
Хотя вряд ли. Чувствует она себя прекрасно, память ей не изменяет, и вообще она полностью compos mentis
[19]. Тем не менее подумать стоит.
Проселок, по которому они ехали, был совершенно безлюдным – до сих пор им не попалось ни одной машины, однако впереди уже виднелось пересечение с более значительной дорогой, и там автомобили проезжали то и дело.
Вивьен уткнулась в дорожный атлас, Мерлин затормозил у знака «стоп», а Сьюзен смотрела в поле. Оно было точно таким же, как все поля, которые они проезжали прежде, – та же щетина свежескошенной травы, те же валки сена на равном расстоянии друг от друга. И все-таки это поле отличалось от других – посреди него торчало пугало. Странно, зачем? Ведь здесь растет трава, а не зерно. В последний раз Сьюзен видела настоящее пугало в детстве, только оно было не для птиц, а для детей – какой-то фермер смастерил его, чтобы позабавить своих ребятишек. Здешнее пугало было прямо-таки классическим, вылитый Ворзель Гаммидж
[20]: набитые соломой штаны и рубаха, вместо головы – подпорченная тыква, глаза – розовые пластиковые формочки с зубчатыми краями, в таких пекут капкейки…
Пугало повернуло голову, и Сьюзен почувствовала, как глаза-формочки уставились на нее.
– Пугало!
Вивьен и Мерлин обернулись. Пугало выдернуло из земли ногу-палку, шагнуло, выдернуло вторую, наклонилось, уперлось в землю руками-палками и побежало, до ужаса напоминая огромное омерзительное насекомое.
– Черт! – вскрикнула Вивьен, а Мерлин нажал на газ и под визг покрышек и возмущенное гудение машин, водителям которых пришлось срочно тормозить или перестраиваться в другой ряд, вылетел на основную дорогу.
Пугало изменило направление и скачками понеслось к ним, но, когда Мерлин обошел тихоходную «фиесту» и еще прибавил газу, оно, видимо, сообразило, что догнать автомобиль не получится. Тогда оно остановилось, выпрямилось в полный рост и, запрокинув назад отвратительную гнилую голову-тыкву, издало оглушительный визгливый вопль, который перекрыл все шумы на дороге.
Потом пугало рассыпалось: палки, солома, старая одежда – все полетело кувырком в том направлении, куда оно бежало прежде, и вытянулось на поле в ровную линию.
– Дозорный, – сказала Вивьен. – Сьюзен, зачем ты смотрела на него?
– Что? Мне было интересно!
– Он почувствовал твой взгляд, – продолжала Вивьен. – Иначе он не заметил бы нас.
– Что делают птицы? – спросил Мерлин. – Будем надеяться, что мы уехали достаточно далеко и они ничего не услышали.
– Птицы разлетаются во все стороны, – сообщила Сьюзен. – Но сюда пока не летят.
– Вряд ли этот дозорный был единственным, – сказала Вивьен. – Если заметишь еще пугало, не надо глядеть на него в упор. На статуи или фигуры тоже не гляди, особенно на причудливые или странные.
– Как я могу не глядеть? – спросила Сьюзен сердито.
Она так вымоталась, изголодалась, вымокла в источнике, а эти двое навалились на нее с расспросами, будто в чем-то подозревают.
– Смотреть можешь. В глаза не гляди, – пояснил Мерлин. – Вот черт!
На дорогу вырулил трактор с полным прицепом сена. Три машины впереди них сразу сбавили скорость – чертова таратайка ползла как улитка, не больше десяти миль в час.
– Ничего страшного, – успокоила брата Вивьен. – Скворцы нас не нашли, вертолета нигде не видно. Порядок.
– Будем считать, что так, – процедил Мерлин, пристраиваясь позади трактора.
И тут же увидел полицейский «форд-гранада», который ехал навстречу им по другой стороне шоссе. Водитель явно не спешил – «форд» двигался плавно, офицеры внутри разглядывали вереницу машин, которые тащились за трактором.
– Сядь прямо, Сьюзен, – сказал Мерлин. – Они ищут двоих, а не троих, помни.
«Гранада» приближалась. Поравнявшись с «капри», она притормозила. Мерлин взглянул на офицеров и улыбнулся, то же самое сделала Вивьен, и только Сьюзен сидела, глядя прямо перед собой. Кто знает, вдруг они тоже дозорные?
Полицейские проехали, и все трое перевели дух. Но как оказалось, рано: черно-белый «форд» резко остановился и, скрежеща колесами, развернулся на пятачке; водитель включил мигалку. Завыла полицейская сирена.
Мерлин нажал на газ, вылетел на встречную полосу и рванул вперед, обогнув трактор и едва не столкнувшись лоб в лоб с «мини». Машинку вынесло на обочину, где она и замерла, увы, не преградив дорогу полицейскому «форду», который уже летел вдогонку.
Мерлин переключил передачу, стрелка спидометра скакнула на тридцать, на пятьдесят, на семьдесят миль в час. Сьюзен показалось, что даже волчица Фенрис не бежала так быстро. Конечно, она ошибалась, просто узкий проселок с щербатым покрытием мало подходил для таких гонок.
– У них ориентировка на эту машину, – буркнул Мерлин, изо всех сил выворачивая руль, когда задние колеса потеряли сцепление с землей при очередном повороте. В изгиб дороги он вошел безупречно, и, если бы они ехали со скоростью тридцать миль в час, все было бы нормально. – Значит, и вертолет скоро вернется. Пристегните ремни.
– На заднем сиденье ремней нет! – завопила Сьюзен.
– Значит, держись, как следует! – рявкнул Мерлин. – Вивьен, сможешь отвлечь их, когда я остановлюсь? Осточертело палить по ни в чем не повинным людям!
– Да! – крикнула Вивьен, которая уже пристегнулась и обеими руками вцепилась в приборную панель. Перчатку она сняла, и было видно, как на обеих руках побелели костяшки пальцев. – Тормози!
