– Любит, говорите, ножички? – сказала Хранительница.
Но ответа не последовало. Вивьен и Мерлин уже выскочили из комнаты и понеслись, срывая на ходу салфетки, которые опустились на пол позади них, трепеща уголками, точно перекормленные белые голубки крылышками.
Глава 21
Фиалки бывают белы, розы бывают желты,
Ненависть станет любовью, любовь обернется желчью.
В мире ничто не вечно, здесь даже звезды смертны,
А почему так бывает, спрашивать неуместно.
Сьюзен не коснулась воды – по крайней мере, так ей показалось. Просто в один миг она летела, а в следующий уже стояла на твердой земле, вернее, на галечном берегу небольшого карового озера, явно не Сильвермира. Приземлилась она по-дурацки – колени согнуты, руки растопырены. Неудивительно, что бородатый турист, который стоял на коленях перед примусом, как раз начавшим свистеть, при виде ее выронил эмалированную кружку. Кружка упала на гальку и, мелодично побрякивая, катилась, пока не уткнулась в сэндвич, завернутый в пергаментную бумагу.
– Ты что, вышла из… – Турист не закончил и робко указал пальцем на озеро.
Сьюзен не ответила. Неведомая сила текла от ступней вверх по телу, пробуждая радость, дремавшую в ней с последнего дня рождения. Девушка твердо знала: эта сила принадлежит ей, а ее средоточие здесь – в гальке под ногами, во всем. Озерцо за ее спиной – Лоу-Уотер, о чем она узнала, едва приземлившись на его берегу, – тоже часть этой силы, как и второе, к востоку отсюда, известное теперь как Конистон-Уотер, а в былые времена звавшееся Терстейн-Ваетер.
Но лучше всего Сьюзен знала эту гору, на склоне которой она так внезапно появилась. Южнее маленького озера начинался подъем: к вершине вела тропа, зигзагами петляя среди серых каменных осыпей и буро-зеленой травы, а облако, окутавшее чело горы, прямо на глазах у Сьюзен начало стекать в долину.
Старик Конистон приветствовал ее, разгоняя туман.
– Ты вышла из воды, – повторил турист, уже утвердительно. – Но ты не мокрая…
Сьюзен взглянула на себя – и верно, спецовка оказалась не только сухой, но и чистой, точно в пути ее постирали, выгладили и даже заштопали: ни дырок от когтей гоблинов, ни некрасивых складок от зубов Фенрис, ни пятен травы и земли, которые она посадила, блуждая в лесах. Ботинки, обычно тусклые, теперь блестели как зеркало, притом что сама Сьюзен только покрывала их водоотталкивающим средством, но никогда не полировала.
Так-так, значит, Хранительница Грааля принарядила ее для встречи с папочкой. Прямо как шестилетку.
– Ага, – произнесла Сьюзен, пьянея от нарастающего ощущения силы, и посмотрела на солнце – оно поднималось как раз из-за спины туриста, но все еще стояло невысоко над горизонтом.
Значит, сейчас утро, часов девять или десять. А ведь когда Мерлин открыл перед ними дверь в пруду, день клонился к вечеру…
Потерян целый день, а то и больше.
– Э-э-э… доброе утро, – сказала Сьюзен, повернулась и быстро пошла к вершине. С каждым шагом она чувствовала, как сила перетекает из камня в тело, хотя в недрах горы ее все равно остается куда больше. А еще она поняла, что магический поток движется с трудом, будто преодолевает сопротивление иного, встречного течения.
Кто-то не хотел, чтобы отцовская сила перешла к ней. А пока этот процесс не завершится, она остается уязвимой, даже здесь. Кроме того, была еще одна загадка: Сьюзен знала, что отец жив, не уснул и не растворился в безвременье, или как это называется у Древних, и все же его сила перетекала в нее. Почему? И кто противится этому?
– Эй, вернись! – закричал турист. – Погода меняется! Ты слишком легко одета!
Вдруг Сьюзен вспомнила, что за ней гонится Меррихью, которая наверняка уберет свидетеля.
– Это ты уходи с горы! – крикнула она. – Быстрее! Дуй во все лопатки!
Турист отреагировал так, словно на камни у его ног упала выпущенная из лука стрела: подскочил на месте, хрюкнул и, повернувшись спиной к вершине, помчался вниз, перепрыгивая с валуна на валун и поскальзываясь на каменных осыпях. Кружка, непогашенный примус и спальник остались на берегу.
– Будь осторожен! – крикнула ему вслед Сьюзен, сообразив, что ее слова обрели силу приказа. И хотя до полного могущества было еще далеко, уже полученного вполне хватило бы, чтобы подчинить себе любого смертного. По крайней мере, здесь, во владениях Конистона Рекса.
Турист послушно перешел на шаг, но не остановился и даже не оглянулся. Сьюзен почему-то знала, что он придет в себя не раньше, чем доберется до деревни у подножия горы, а может, и позже – у озера в долине.
Ей стало интересно, хватит ли у нее сил разогнать туман на вершине, и решила попробовать. Вскинув руки, она приказала облаку убраться. Ничего не вышло, а главное, не было ощущения электрического разряда в горле, как в ту минуту, когда она прогоняла туриста. Видно, стихии не так легко поддаются убеждению, как люди. Или погодная магия находится на ином, пока недоступном ей уровне.
Сьюзен продолжила путь наверх и, добравшись до ступенек, почти побежала по ним, при каждом шаге упираясь руками в колени. Но вот что странно: она совсем не запыхалась. Конечно, она молода и здорова, но ведь и подъем крутой, а ей никогда еще не приходилось лазать по кручам в такой спешке. Значит, энергию тоже сообщает сила, которая втекает в тело через подошвы, поднимаясь из каменного нутра горы. Несмотря на усилия и спешку, она была свежей, как роза, и бодрой, будто только что встала с постели.
Но вместе с прикосновениями первых редких прядей тумана Сьюзен почувствовала укол – что-то пошло не так. У нее даже голова закружилась – ощущение неправильности наплывало и сверху и снизу. Где-то затаилась угроза.
На горе был тот, кого не должно было там быть, и он желал ей зла.
Сьюзен оглянулась. На берег озера из ниоткуда вышла Меррихью и первым делом пинком опрокинула примус, который бросил турист. Еле слышный свист, на фоне которого текли до сих пор мысли Сьюзен, сразу стих.
Увидев Сьюзен, леворукая достала из-под рыболовного жилета маленький пистолет – совсем как тот, который носил в ножной кобуре Мерлин – и тщательно прицелилась, но потом опустила руку и бросилась бежать. Причина такого поведения была понятна: даже выдающейся представительнице рода леворуких Сен-Жаков с такого расстояния в цель не попасть. Что было совершенно необъяснимо, так это скорость, с которой старая дама неслась вверх по склону, а ведь Меррихью жила как минимум в десять раз дольше, чем Сьюзен.
Девушка рванулась по ступенькам вверх. Карабкаясь чуть ли не на четвереньках, она заставляла себя лезть все быстрее и быстрее. Дышать было тяжело, не только от напряжения, но и от страха. Лопатки сводило в ожидании неминуемой пули, и, хотя Сьюзен призывала туман, вожделенное облако продолжало клубиться на самом верху, посылая вниз лишь отдельные пряди, за которыми нельзя было скрыться.
