– Прочь, Саутхо! – раздался голос, хриплый от долгого молчания. – Уходи и больше не возвращайся.
Глава 23
Уходит с неба ясный день.
За ним вдогонку – ночи тень.
Свиданья тьмы и света кратки,
Рассвет, закат – как поцелуй украдкой.
Густой серый дым, который уже подобрался почти к самым глазам Сьюзен, с первым звуком голоса Конистона отпрянул, уплотнился в громадного, слегка расплывчатого ворона, не черного, а темно-серого, и взмыл над Мерлином и Вивьен, стоявшими на краю могилы. В небе он раскрыл клюв, каркнул один раз, точно бросая им вызов, но тут же взлетел еще выше и повернул на юг.
А Сьюзен лежала на земле и во все глаза смотрела на отца, который еще не выбрался из своей каменной могилы. Он тоже посмотрел – сначала на нее, потом на себя. Шевельнул пальцами. Ногти отпали, борода и волосы укоротились до средней длины, как у хиппи в шестидесятых, пиджак, брюки, ботинки – все стало как новое.
– Спасибо тебе, дочь, – каркнул он, но даже не попытался обнять ее или выказать приязнь как-нибудь еще.
Сьюзен тоже не спешила с объятиями. Она вглядывалась в отца, отмечая в себе кое-какие его черты, но это было отстраненное, почти академическое наблюдение. Ведь, в конце концов, пусть он ей и отец, они совсем не знакомы. Что-то в его взгляде подсказывало: он думает примерно то же самое. Найти отца – одно, а вот установить отношения с ним – совершенно другое, и, надо признать, это совсем не простое дело. С человеком и то было бы сложно, а тут на тебе – Древний владыка.
Конистон поднял глаза на Мерлина и Вивьен.
– Молодые Сен-Жаки, – произнес он не особенно дружелюбно. – Надеюсь, вы не заодно с той Меррихью, которая заманила меня в ловушку Саутхо, а теперь валяется мертвая на моем склоне? Что за дело привело вас сюда?
– Мы помогаем Сьюзен, – ответил Мерлин. – И вам, сэр.
Конистон медленно кивнул, точно соглашаясь, выбрался из могилы и, помедлив, все-таки протянул руку Сьюзен. Опираясь на нее, Сьюзен встала и сморщилась от боли. В борьбе она совсем забыла и о неглубокой ране над коленкой, и о разбитых ладонях, но теперь, когда самое страшное миновало, боль вернулась.
Древний владыка нахмурился, и Сьюзен ощутила знакомое покалывание в ладонях – это возвращалась магия, перетекая из горы в отца, а из отца – в нее. По ее жилам заструилось утешение, как в детстве, когда ей давали петидин: Кристи, обычно спокойная кобыла их соседа, вдруг взбрыкнула и выбросила ее из седла, так что Сьюзен сломала запястье. Но теперь у нее не просто прошла боль – отец вернул ей крохотную толику той силы, которую забрал недавно. Сьюзен почувствовала, как сила плещется внутри горы, в озерцах на ее склонах и в большом озере у подножия. Удел Конистона был огромным резервуаром силы, и вся она сосредоточилась в человеке, который стоял теперь перед Сьюзен. Так линза концентрирует рассеянный солнечный свет, превращая его в пронзительно-яркий луч.
– Моя дочь пойдет с вами и вернет мне котел, – сказал Конистон Мерлину и Вивьен, передавая им Сьюзен, словно партнершу в танце. Они расступились, и Сьюзен встала между ними.
– А я сумею? – усомнилась Сьюзен.
– Я Хранитель Медного котла, – продолжил Конистон. – Когда враг заманил меня в ловушку и отнял мою силу, он забрал и котел, который отнес в свои владения. Котел надо вернуть и снова захоронить там, где никто до него не доберется. Думаю, книготорговцам по плечу такая задача.
– Да, – подтвердила Вивьен. – По плечу.
– А вы знаете, где сейчас котел? – спросил Мерлин. – Ведь Саутхо сильно расширил свой удел, пока Меррихью… пока мы… ничего не делали.
– Котел найдет Сьюзен, – ответил Конистон. – Я дал ей часть своей силы. Так что смотрите не убивайте ее, как поступили с моим отпрыском в давние, холодные времена, когда мое озеро покрылось льдом от края до края.
– Это были мы? В смысле… нет… мы больше так не делаем. Да и вообще, Сьюзен… – Мерлин с трудом подбирал слова, что было совсем не характерно для него. – Сьюзен – особенная.
– Я устал быть человеком, – сменил тему Конистон. – И потратил слишком много силы. Пойду отдохну в сердце горы, пока год не сменится новым. Спасибо тебе, дочь, за то что освободила меня.
Он наклонился вперед, торжественно запечатлел на лбу Сьюзен поцелуй и шагнул в могилу. Его ноги погрузились в гальку, словно в зыбучий песок.
– Я вобрал в себя тела котлорожденных. Гоблины-рудокопы сожгут их в пламени недр вместе с трупом Меррихью, а пепел рассыплют над бездной такой глубины, что даже я над ней не властен, – сказал Конистон. – А еще я остановил сердца злодеев, которые поджидали Сьюзен внизу.
И он стремительно погрузился внутрь горы, вытянув вверх руки, а когда кончики его пальцев исчезли под мелкой галькой, все осколки, недавно разметанные взрывом, слетелись обратно и улеглись в обычном порядке, так что перед молодыми людьми снова возникла гладкая каменная плита с пирамидкой из камней.
Сьюзен, Мерлин и Вивьен попятились и наткнулись на безголовое тело Холли, которое покатилось по склону вниз и вдруг исчезло, точно растаяло. На камнях остались лишь красный анорак, штаны, пуловер, сапоги и серебряный браслет. Вивьен подняла его, поднесла к глазам, внимательно осмотрела и спрятала в карман.
– Старинная работа, но не Харштон и Гул, – сказала она. – Хорошо, что они тут ни при чем. Хватит с нас и одного предателя.
– Скорее всего, Меррихью действовала в одиночку, – согласился с сестрой Мерлин. – И все же Торстон невольно играл ей на руку своей ленью и отсутствием любопытства. Да и мы все тоже. Никто ведь ни разу не усомнился в приказах Меррихью, верно? Сьюзен, как твоя нога? Нам пора двигать.
– Как, уже? – жалобно спросила Сьюзен.
– Да, – подтвердил он.
– А разве все не кончилось?
– Нет, – хором ответили брат с сестрой.
Сьюзен со вздохом опустилась на камень и вытянула ногу. Столовый нож опять лежал в кармане ее спецовки, хотя она не могла вспомнить, когда положила его туда.
– Вивьен, ты была права, нож мне пригодился. А вот соль, по-моему, нет.
– Погоди, может, сейчас понадобится. – Мерлин вынул из кармана смокинга сверток в пергаментной бумаге. – Кто-то забыл внизу, у озера…
Сьюзен схватила его и мигом сорвала обертку. Внутри был сэндвич: кусок домашнего ростбифа с салатом между двумя ломтями великолепного бездрожжевого хлеба. Откусив кусок, она энергично прожевала его и, проглотив, полезла в карман за вторым пакетиком соли.
– И правда, совсем не соленый! Вивьен, ты чудо.
– Надо было мне приглядеться получше, сберегла бы нам силы, – сардонически ответила та, глядя, как Сьюзен раскрывает сэндвич и посыпает его солью. При этом рука девушки чуть дрогнула, но тут же выровнялась.
