Онлайн книга «Хроники Ордена Церберов»
|
Второй раз к деревне я вышла, когда над болотами взошла луна и высыпали золотые ясные звезды, обещая еще один день, залитый солнцем до краев, как бадья — колодезной водой. Брехнул неуверенно дворовый пес — и затих, убоявшись связываться с тем, от кого отчетливо разит болотом и ведьмовством. Раздутая сума оттягивала плечо. Весу в ней был немного, а вот тяжесть — немалая. Скрипнула дверь, и я замерла на пороге — не дело это, приходить ночью в чужой спящий дом. Добрые люди так не ходят. Глаз привыкал ко тьме ночной горницы, и в ней постепенно видны становились лавки вдоль стен, темные кочки младших детей — и старшие, спящие на полу вповалку. Женщина появилась белым призраком, болотным духом из дальней части избы — и тем спасла меня. Я все еще не знала, что делать дальше, когда она, уверенно перешагивая через спящих сыновей, миновала горницу, ухватила меня за рукав сильными пальцами да и выволокла из своего дома. На улице было светлее, на улице было прохладнее. На улице мне дышалось легче, виделось больше — например, что коса у тетки Дарины, жены дядьки Бора, по-ночному растрепана, губы сжаты, а спина прямая, что доска… — Зачем ты пришла? — она так и не выпустила моей руки, сжимая ее будто тисками. — Уходи! Мы сами с голоду пухнем! Нам нечего тебе дать, уходи! Шепот ее прерывистый, яростный, впивался в меня когтями хищной птицы. В ней клокотал гнев, гнев волчицы, защищающей своих щенят от пришлой чужачки. Я дернула плечом, выворачивая руку из захвата, шагнула в сторону — там, у летнего очага сохли на столе вымытые с вечера миски. Схватила ближайшую, стукнула дном о стол, переворачивая правильно — а потом раскрыла над ней сумку. Потрошеные змеи вываливались в миску с влажными шлепками, а потом, заполнив ее, скатывались на стол. — Яд я вынула. Шкуры снимешь сама — и спрячь, чтоб никто не видел. Тетка Дарина молчала, в страхе прикрыла рот рукой. — Что... Что теперь будет? — Тебе какое дело? Не тебе же будет. Закинув на плечо легкую, неприятно волглую суму, я развернулась и хмуро пошла прочь. И уже за калиткой мне в спину прошелестело слабое: — Спасибо… Илиан слушал мой рассказ молча — небывалое дело. Не хмыкал, не кривился — просто полировал и без того зеркальную гладь клинка, и по лицу его не было понятно, что он об услышанном думает, считает ли это дуростью и как сам бы поступил, окажись на моем месте. — Я таскала им змей почти месяц. Охотилась с разбором, редких или таких, у которых яд на ценные снадобья идет, не брала — старалась тетке Кариме ловчих угодий не рушить. Сперва неладного не чуяла, потом начала замечать, что охотиться стало будто бы проще. Змей-то на Змеиных болотах всегда полно было, но чтобы сами в руки шли — такого за ними прежде вроде бы не водилось… Я цокнула языком — и щелкнула ногтем по боку Плясуньи. Оружие отозвалось тихим, на грани слышимости звоном: не жалей, всё вышло, как вышло, и теперь мы есть друг у друга. Да я и не жалею. Ни тогда и ни сейчас. Не знаю, выжили бы они без меня или нет — но хоронили тогда по деревням много. Гораздо, гораздо больше, чем в иные годы. В семье же дядьки Бора до первых осенних дождей дотянули все. — Всё вскрылось с первыми осенними дождями. Пока стояла сушь, тетка Карима из болот не вылезала, но меня с собой не брала, одна ходила. А как отступила засуха, так и она успокоилась, вновь взялась меня учить. Вот в первый же раз, как вместе по травы пошли… Я засопела, не желая рассказывать, что было дальше. Да и к чему Илиану Камню знать, как с меня наставница шкуру спускала и голосила, грозясь утопить никчемушную в бочаге, откупом Болотной Деве? ...у Болотной Девы кожа бела, а глаза желты, и зрачок у нее — в узкую полоску, Болотная Дева не плетет кос, а вместо волос у нее змеи… Зачем Илиану Камню знать, кто живет самом сердце топей Фидейских болот? Я и сама до шестнадцати этого знать не знала, ведать не ведала — и не загрустила бы, если бы оно и дальше так оставалось. А проклятье — что, легко отделалась! Болотная Дева наказала лишь того, кто нарушил ее запрет. Ни наставнице, ни дядьки Бору с домашними вины не отмерила. Камень, убедившись, что больше мне нечего сказать, заговорил сам: — В следующий раз скроешь такую хрень — закопаю. Я вздохнула, и призналась с досадой: — Да никогда такого не было — чтобы прям волной ползли! Ни дома, ни в Логове ни разу такого не было! Ну, лезли ко мне змеи. Одна-две дюжины, много — три, если места совсем уж змеиные и пеше идти долго пришлось. Наставники разрешали не ночевать в болоте — так и мы, вроде, не собирались ночлегом здесь вставать, к ночи должны были на твердую сушу выбраться…. Коряжка всхрапнул — ему-то всё понравилось, он ни на что не жаловался, а теперь и вовсе придремывал стоя, после нежданного сытного обеда. — Давно в болотах была? — деловито уточнил Солнышко, вгоняя клинок в ножны. Звонкий щелчок заставил рыжего повести ушами в сторону резкого звука: вот беспокойный двуногий! Сам не спит, и честным коням не дает! А я слегка растерялась от вопроса: — Не то чтобы “давно”... Но вот чтобы своими ножками, а не конскими — это да, года три-четыре уж, как мне разрешили не спешиваться. — Понятно. Обязательно скажу аргусу… — ...и я даже представляю — что, — себе под нос пробормотала я. А Илиан продолжил, будто не заметив: — ...что проклятие имеет накопительный эффект, и нужно его, подальше от беды, время от времени разряжать. То-то акропольский целитель обрадуется: будет у него теперь неисчерпаемый источник яда! — Понятно. Обязательно скажу аргусу… — ...и я даже представляю — что, — себе под нос пробормотала я. А Илиан продолжил, будто не заметив: — ...что проклятие имеет накопительный эффект, и нужно его, подальше от беды, время от времени разряжать. То-то акропольский целитель обрадуется: будет у него теперь неисчерпаемый источник яда! — Ты, что ли, в склянку плевать будешь? — Что-что ты сейчас сказала? — Говорю, чему радуешься, ты-то со мной скакать по болоту будешь! — громче и отчетливее произнесла я. Илиан “поверил”, и вернулся к предыдущей теме: — Ладно, в этот раз, вроде бы повезло, обошлось. Но ты все равно должна была нормально сказать! — Я сказала, — не утерпев, огрызнулась я. — Но ты хотел бороться со страхом! — С твоим, а не с лошадиным! |