Онлайн книга «Мастер осенних листьев»
|
Унисса отступила, посмотрела на ученицу. – Так, теперь закрой глаза. – Зачем? – Просто закрой. – Так? Эльга смежила веки. – Да. – И что? – Тише, – сказала Унисса. – Стой и слушай. – Долго? – Тс-с-с. Эльга вздохнула. Кого тут слушать? Жучков? Плотогонов, которые зычно перекрикиваются через всю реку? Рыцек-то все равно… Эльга сжала губы. Ветер дохнул, затеребил край накидки. Отзываясь, зашелестели молодые листья. Ну-ка, ну-ка! – любопытно защебетала какая-то пичужка. Ах! Эльга вдруг почувствовала, как весенний лес наполняет ее светом и желанием расти и жить. Защекотало ладони. Внутри что-то сжалось, скособочилось и лопнуло, словно старые веревки или ржавые цепи. Можно вздохнуть. Теперь можно вздохнуть всей грудью! Эльга развела руки. Хорошо! Ветер подталкивал вверх – лети! Листья смеялись и перешептывались. Мы растем! Да-да-да! Мы здесь! Мы рядом! Поворачивайся к солнцу! Расти вместе с нами! – Я расту! – сказала им Эльга. Солнце плыло под веками. Стало так легко, что Эльга потеряла ощущение земли под ногами. Возможно, она действительно взмыла в небо. – Мы бессмертны! – кричали листья. – Я жива! – закричала Эльга. Ощущение обновления, свежести, невесть откуда появившихся сил накрыло ее с головой. Она рассмеялась. Я – дерево. Во мне бродит сок. Я – лист. Только что распустившийся, прорвавшийся в жизнь из почки. Я – ветер. Ш-ш-ш. Я – любопытная птичка. Ну-ка, ну-ка. Я – Эльга. – Весна, – прошептала она и открыла глаза. Мир был нов и пронизан светом. Унисса сидела неподалеку с улыбкой на лице. Доска ее была пуста. Или нет, один листик прилепился с краю. Как начало чего-то большего. – Мастер Мару! Эльга подбежала к Униссе, но та легко качнула головой. – Не сейчас. Иди набери листьев. Только не срывай много. – Хорошо. Все-таки, кажется, она обрела способность летать. Она плыла, она перемещалась от дерева к дереву, ласково трогая тоненькие ветки. Лиственный гомон сопровождал ее, как свита – торжественный выезд кранцвейлера. Сюда, сюда! Мы – самые большие, самые зеленые. Коснись нас! Сорви нас! В листьях жил радостный трепет. Мимо проскакивали ложбинки и взгорки, неуклюжее, подмытое русло ручья, полянки, усыпанные блеклыми мелкими цветками. Направо, подсказывали листья. Предостерегали: налево – яма, костей не соберешь. А под корягой – лиса. Притаилась, рыжая. Побежали, вспугнем? Нет, подожди, подожди, – останавливали. Чувствуешь? Ве-е-етер! Эльга хватала ветер ртом. Листья приклеивались к ладоням. Хвоя колола пальцы. Сак мягко похлопывал по спине. Вперед, вперед, новая Эльга! Она вернулась обратно к мастеру, когда солнце перекатилось через голову к западу, а с севера набежали голодные облака. Унисса, кажется, за все это время так и не пошевелилась. Сидела, как Эльга ее оставила, с тихой улыбкой на лице. Глаза закрыты. Прядь светлых волос кончиками колет скулу. На доске – все тот же одинокий листик. – Мастер Мару. – Ш-ш-ш, – сказала Унисса. – Мне нужно еще немного времени. Походив, Эльга присела рядом. В шелесте листьев растворялось время. В прорехе между деревьями темнела речная гладь. – Как дела? – спросила Унисса спустя несколько минут. – Листья – ужасные сплетники, – пожаловалась Эльга. – Березовым – только бы шелестеть. Перевирают историю по десять раз. – Какую историю? – Про дождевой букет. – Про мой букет в Дивьем Камне? – удивилась мастер. – Это забавно. – Ага, они все свидетели и участники. – Кажется, я прославилась. – Глаза Униссы весело блеснули. – Ага. – Ну что ж, пошли. – Мастер легко поднялась на ноги. – Куда? – спросила Эльга. – Подальше от сплетников, – улыбнулась Унисса. Она, казалось, тоже переменилась, помолодела, растеряла некоторые морщинки. – Пойдем к реке. И они двинулись к реке, огибая россыпи малинника, а потом пошли берегом. Вода поплескивала у ног. В ней копошились мальки. Над высокой травой сновали стрекозы. Эльге было удивительно хорошо. А Рыцек… Рыцека она еще набьет. Правильного, настоящего Рыцека. – Эге-гей! – закричала Эльга людям на проплывающей мимо пузатой барже. – Ох-хо-хо! – долетело с середины реки. Эльге помахали рукой. Баржа прошла по искристой солнечной ряби, едва не касаясь ее низкими черными бортами. Как мастер огня по жарким углям. – Ну что, – покосилась Унисса, – начинаем новую жизнь? Эльга кивнула. – Да, мастер Мару. – Значит, переходим к букетам с людьми. Окна были распахнуты настежь. Солнце заползало в комнату неуклюжими квадратами. Шелестела крапива, вымахавшая аж до подоконника. Ветер трепал полог, занавесивший кухню. Было тепло. На низкой скамеечке перед Униссой и Эльгой сидела, наклонившись вперед, худая женщина с запавшими глазами. – Никакого сладу с ним нет, – горько сокрушалась она. У нее были крепкие рабочие руки с выпуклыми венами и сухой, обметенный трещинками рот. Несмотря на теплую, почти летнюю погоду, она куталась в короткий овчинный жилет. Темный платок обжимал голову, прятал волосы. – Я уж и к лекарю, – тихо и как-то безысходно говорила женщина, – чтобы вылечил, снял эту его заразу. Она умолкла. – И что лекарь? – спросила Унисса. Первые листья упали на доску. Как горсть зерен в сухую землю. Пальцы сказали «тап-тап», формируя узор. Эльга, следуя за учителем, рассыпала свои листья. Они обе располагались перед женщиной некоторым уступом, чтобы Эльге было видно, что и как делает на марбетте мастер. – Так что лекарь? – повторила Унисса. – Сказал, что ничем не может помочь, – отозвалась женщина и взглянула на Униссу. – Сказал, что это не болезнь. – А что? – Сказал, боль сердца. Новая порция листьев брызнула на марбетту. – А почему пришли вы, а не он? – спросила Унисса. – Я делаю букеты с натуры. Как я могу набить букет тому, кого не вижу? |