Онлайн книга «Милый Ханс, дорогой Пётр»
|
В общем, чем кончилось: Валерка его утром не разбудил, пожалел. Один, без Германа попытался. Ну и под конвой угодил, под пулю. Всё. – Он стоял надо мной. А я притворялся, что сплю. И он знал, что я притворяюсь. Вот так, друг. Конёк спросил: – А как же… – Что? – Как же с нар… к звездам? – А самый раз, друг! – Так анкета испорчена. – Наоборот. У тех, кто перестрадал, преимущество. Конёк покачал головой недоверчиво. Герман понял, что переборщил. – Тебе-то что волноваться? У тебя чисто. – Да. – И полетишь. – Думаешь? – Обязательно. Не сейчас, так потом. Новая эра открывается, друг! Конёк хрюкнул, засыпая. Сказка его убаюкала. А Герман уже не лег. Наоборот, чемоданчик свой взял. Подошел еще, над Коньком постоял… Разбудить – и парень с ним сейчас поплывет, он с Германом хоть на край света! Не стал, к двери тихонько пошел. Конёк посапывал непритворно – он правда спал. Плыл, плыл… К французу или англичанину, который весь в огнях. Лучи прожекторов подползали – нырял. Судно было еще далеко, а берег – еще дальше. Герман не сразу понял эту игру нарядных огней на палубе – они вроде как уже близко были, но не приближались, хоть он изо всех сил старался. Не сразу понял, что судно двинулось, тихонько пошло – туда, к наметившемуся уже в рассветной мгле горизонту. Ясно стало, что корабль от него уходит, а Герман плыл и плыл без надежды. Уезжали с Риммой. Стоят на перроне, уже в вагон пора, всё. Вдруг Конёк колокольчик забытый слышит – Лара бежит, смеется, машет: поезд, подожди! Успела, с сестрой на прощание обнялась, с Коньком… Вдруг сказала, как раньше: – Римка, в вагон, ну-ка! – А он? – Получишь свое сокровище! Еще вам надоест… До Москвы трое суток! Римма ушла, а Конёк сказал: – А мы не в Москву, кто тебе сказал, что в Москву? – А куда? – испугалась Лара. – В Кустанай. – Ты что? – К звездам. – А, Конёк, ты пьяный! – Нет. – А чего такой? – Ладно, Лара. Мы в Москву. Вдруг замолчали, стоят и молчат. А поезд двинулся. Он сказал: – Всё. Я еще вернусь. – Не вернешься, Конёк, нет. Пошел к двери, она догнала. – Конёк, милый, родной… Я только тебя буду помнить, только тебя… Валерка вырастет, я ему расскажу, какой ты был… – Валерка? – Сынок мой, да! Расскажу, когда вырастет! Он на ступенях стоял, Лара бежала, рядом была, близко. – Конёк! – вдруг позвала еле слышно. И отстала, всё. Поезд набирал ход. Ехали. Дорога долгая. В купе соседи менялись, а Римма с Коньком всё ехали. Дверь отъезжает, парень в шинели стоит, новый сосед. – Разрешите? – А заходи! – приглашает Конёк. – Летчик? – Пока еще курсант. – Всё впереди. – А как же. – В дверях не стой – или туда, или сюда! – Сюда! – улыбается курсант и заходит в купе. Римма Коньку знак делает, уже между ними знаки, и он за ней в коридор выходит. – Час пробил, Виктор! – Который? – Который не на часах. – Непонятно. – Иди за мной. Пошла по коридору, Конёк следом… Она его подбадривает: – Иди, иди. Так и пришли в вагон-ресторан. – Садись. Отметим. – Сел. Что за событие? – Что мы вместе, разве не событие? – Да. – Вялое “да”, но мы другое отметим. Подошел официант, Римма заказала шампанское. – Час, который не на часах, – это твой час! – объясняет Римма. – Всё, настал, вот он! Я тебе обещала сказать… Ты сам меня просил, нет? В лесу, помнишь? – А, в лесу… Ну, конечно, конечно. – Твой час, Виктор! – Здорово. Официант поставил на стол фужеры. Римма выпила до дна, Конёк только пригубил. – Что это ты? – Не пьем, если ты успела заметить. – Как хотите. А мы выпьем по такому случаю. И она взяла у официанта еще фужер. – Я… я ведь за тебя! Пила медленно, прикрыв глаза, словно молясь за Конька. Он взял ее за руку. – Римка! – А? – Прости меня. – Принято. Чокнулись, выпили по-человечески. Уже в купе он в окно посмотрел и заметил, как раз была остановка: – О, яблочки! Бабушки! К югу едем! Римма поняла. – За яблочками иду. Отослав жену, Конёк дверь поскорей задвинул и спросил курсанта: – Когда полетим? – Уже летаем. – Туда? Летчик. Лицо открытое, симпатичное… Нет, не понимает! – Когда ты сядешь в ракету и полетишь? Понял, он сообразительный. – Прогноз Циолковского? – Германа. – Не знаю такого ученого. – Он не ученый. Но уже полетел. Римма с яблочками вернулась. Грызли втроем, в окошко смотрели. Еще дед с верхней полки слез, его тоже угостили. Конёк все не отставал от курсанта, прямо приклеился. – Ну? А ты? Тот веселый был. – Скоро, очень скоро, если по Герману! – Давай! Курсант смутился: – Да что вы! Даже в мечтах такого нет… Я еще на серьезных самолетах не летал! Вот в Мурманск еду по распределению, ночью пересадка. Ночью он с полки спрыгнул, бесшумно одевался… Дверь за собой аккуратно задвинул. Конёк тоже в коридор вышел. – Подожди. Курсант обернулся, ладный, подтянутый. – Имя твое на всякий случай. Вдруг ты правда… по Герману – к звездам? |