Онлайн книга «Дело о небрежной нимфе»
|
– А содержимое кошелька? – Оно было помещено в другой конверт, и эти подписи тоже сделаны свидетелями. – А ваша подпись есть на обоих конвертах? – Да, сэр, на обоих. – А вы уверены, что печати с тех пор оставались нетронутыми? – Да, сэр, уверен. – Моя подпись тоже, я полагаю, там имеется? – улыбнулся Клод Глостер. – Да, сэр. – Я взгляну на них, а затем попрошу передать конверты членам жюри присяжных, чтобы каждый из них мог лично убедиться, что печати остались нетронутыми. – Есть возражения относительно порядка процедуры? – спросил Мейсона судья Кэри. – Никаких, ваша честь. Конверты прошли через руки членов жюри, потом встал окружной прокурор. – Теперь я прошу вскрыть эти конверты и находящиеся в них предметы приобщить к вещественным доказательствам. Одним вещественным доказательством будет кошелек, другим – его содержимое. – Ваша честь, я бы хотел возразить, – сказал Мейсон. – В связи с моим возражением я прошу разрешить мне допросить свидетеля в порядке перекрестного допроса. – Пожалуйста, приступайте! – С помощью подводного бинокля вы увидели этот кошелек, лежавший на дне залива? – спросил Мейсон, повернувшись к шерифу. – Да, сэр, я подсвечивал электрическим карманным фонариком. – Дно было песчаное или илистое? – В том месте песчаное. Белый песок. Кошелек был очень заметен на нем. – Вот именно, – согласился адвокат. – И этот кошелек лежал там, где вы могли разглядеть его через бинокль, лежа вниз лицом на небольшом причале? – Да, сэр. – Значит, кошелек лежал очень близко к причалу? – Да, сэр. – Где его мог уронить кто-нибудь, стоя на причале? – Где его могла уронить с причала женщина, прыгнувшая с него в лодку, что наиболее вероятно в данной ситуации. – Отвечайте только на мой вопрос, шериф, – попросил Мейсон. – Кошелек лежал на дне, куда его могла уронить особа, стоявшая на причале? – Полагаю, что так, но в таком случае женщина, конечно, знала бы, что она уронила его, и… – Вот именно, – перебил шерифа Мейсон. – Я вижу, вам непременно хочется отстоять вашу точку зрения, так что ладно, согласимся с вами. Но факт остается фактом: кошелек мог быть брошен в воду и кем-нибудь еще, стоявшим на причале? – Ну да, конечно мог. – Так вот, значит, вы увидели лежавший на дне кошелек. И что вы затем сделали? – Достал его. – Как? – Войдя за ним в воду. – Какова там глубина? – Футов шесть-семь. – А кто пошел за ним? Вы сами? – Нет, один из моих выборных депутатов. – О! – улыбнулся Мейсон. – Вы увидели кошелек, а доставать его послали одного из депутатов? – Он один из лучших наших пловцов. – И он вытащил кошелек? – Да. – А скажите, шериф, можно ли было по виду этого кошелька определить, когда он был брошен? – Знаете, вот когда вы заговорили об этом, то скажу, что если вы взглянете на… – Шериф, – резко перебил его Мейсон, – я настаиваю, чтобы вы отвечали непосредственно на мой вопрос. Настаиваю категорически. Сейчас я говорю только о самом кошельке. Повторяю вопрос: можно ли было по виду этого кошелька определить, когда он был брошен? – Нет, сэр. – Он просто лежал там, на песке? – Ну, он, разумеется, не мог лежать в одном положении долго на песчаном дне. – Почему, шериф? – Ну как же, ведь песок все время в движении… приливы и отливы… – Как долго он мог оставаться там, не будучи покрыт песком? Помните, вы даете показания под присягой, шериф. – Да я, право… я не знаю… – Я так и думал, что вы не знаете, – улыбнувшись, сказал Мейсон. – Ну а поскольку вы совершенно искренне сказали, что по виду кошелька нельзя было определить, когда он был брошен в воду, вы можете только сказать, что он мог быть брошен кем угодно, включая подсудимую, вечером в субботу, до убийства. – Вы сейчас говорите о кошельке? – О кошельке, – кивнул Мейсон. – Ну, если вы хотите ограничиться кошельком, то я согласен, что могло быть и так, как вы говорите, а если коснуться содержимого… – Сейчас я говорю только о кошельке, – сказал Мейсон. – Очень хорошо, о кошельке, – согласился шериф. – Указывало ли что-нибудь на то, что кошелек не мог быть брошен в воду в субботу вечером? – Да нет, сэр, пожалуй, ничто об этом не говорило. – Ну вам известно что-нибудь относительно того, что в субботу вечером, еще до убийства, подсудимая приходила в дом мистера Олдера? – Нет, сэр, мне лично ничего об этом не известно. – Ну хорошо, а вообще вам известно что-нибудь об этом инциденте? – Ваша честь, – перебил Глостер, – я возражаю против показаний шерифа о вещах, которые ему лично неизвестны. – Совершенно верно, – сказал Мейсон. – Но я думал, что вы, возможно, захотите рано или поздно предъявить суду какие-то факты, так что предъявляйте их сейчас. – Я намерен предъявить только те факты, – сказал Глостер, – которые указывают, что Джорджа Олдера убила подсудимая. Если и существуют какие-либо другие факты, пусть их предъявляет защита. – Очень хорошо! – Нахмурив брови, Мейсон на секунду задумался. – Если такова ваша позиция, я останусь в пределах технической необходимости и не буду предъявлять факты, которые могут служить вещественными доказательствами. Но прошу вас делать то же самое, сэр. Шериф заявил, даже не дожидаясь вопроса: – Содержимое кошелька указывает, когда он был брошен. – Содержимое? – переспросил Мейсон. – Когда мы заглянули в кошелек, – пояснил шериф, – мы нашли в нем газетную вырезку с заметкой, которая была, по-видимому, опубликована в «Экспресс» за третье число, в утреннем выпуске. Речь шла о краже драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов и жалобе Олдера… |